.
В огне пожара в Спасо-Преображенском монастыре погибли многие бесценные документы и экспонаты, например коллекция научной экспедиции Б.А. Вилькицкого 1911–1916 годов, изучившей возможности освоения Северного морского пути и прокладывания его трассы (экспедиция впервые совершила за две навигации с одной зимовкой сквозное плавание из Владивостока в Архангельск). Чудом уцелевшими картами и лоциями экспедиции полярники пользовались и в 1930-е гг. В огне пожара были уничтожены материалы о лечении А.С. Пушкина после ранения на дуэли с Дантесом, хранившиеся в семье Журавских, потомков В.И. Даля, на руках которого скончался поэт. Впрочем, это были мелочи. Город и его жители еще не знали, что такое настоящий ад.
Пытаясь остановить обстрел города именно зажигательными снарядами, полковник Перхуров решил прибегнуть к крайней мере. Позже, во время судебного процесса, он вспоминал об этом эпизоде. «Ту канонаду, которая была в Ярославле в силу этого, не всегда можно было услышать и на фронте в германскую войну. Меня удивляло только то, что действие этих батарей было направлено не на живую силу, а на здания. Между прочим, была стрельба зажигательными снарядами, поднялись пожары, и теперь, когда я просматривал материалы по моему делу, я встретил фамилию Большакова, который мне напомнил слова, о которых я забыл сказать. Когда начались пожары, я не верил, как можно простым снарядом полевым произвести пожар. Я сам артиллерист и знаю, что полевым снарядом нельзя зажечь здание без соломенной крыши. Здесь же горели здания каменные и деревянные, во всяком случае с железными крышами. Потом я узнал, что стрельба производится зажигательными снарядами. Я сделал предложение, чтобы они прекратили стрельбу зажигательными снарядами, так как это приносит громадный вред населению, а на нас мало действует. Я писал тут же угрозу, что если это не будет прекращено, то за выстрелы зажигательными снарядами будет расплачиваться тот, кто сидит под арестом». Громов, на том же процессе являвшийся свидетелем обвинения, подтвердил эти сведения, только на свой собственный манер: «Он писал: не стреляйте, ибо за каждый ваш выстрел будет расстреляно 10 человек с баржи. Мы ответили, что за каждую голову будет снесено десять домов в щепки». Обстрел так и не прекратился, но, к чести Перхурова, он решил не прибегать к таким крайним мерам, как расстрел заложников из числа большевиков и советских служащих.
Тем не менее обстрел города не прекратился. Если судить по документам штабов Красной армии, предположения Перхурова о том, что обстрел Ярославля сознательно велся именно зажигательными снарядами, были верными. Почти каждый день в Москву летели просьбы прислать еще и еще зажигательных снарядов. Очевидцы вспоминали, что ультиматум Перхурова подействовал весьма ненадолго: