Он здесь — полный череп питека! Больше — вся голова. Весь питек!
Тинг присел возле питека и погладил его по голове. Он не думал о том, как унесет питека, что будет с ним делать. Сидел возле него, гладил его по голове и радовался: «У меня есть питек». Радовался трупу того, кого минуту назад бросился спасать.
Сердце остановилось: над головой раздался рев. Тинг поднял голову и увидел оскаленные зубы питеков.
— Это мое! — закричал он, падая на питека и прижимая его голову к своей груди.
Запах падали душил его, но он не выпускал из рук головы.
— Мое!
Яа и землекопы нашли Тинга в лесу.
Он лежал, уткнувшись лицом в землю, возле растоптанного цветка раффлезии[10], крепко прижимая к груди бутон величиной с капустный кочан. По нему ползали мухи, привлеченные запахом цветка — запахом падали. Левая рука Тинга была обожжена и покрыта волдырями. Куртка и брюки висели клочьями, и сквозь дыры сквозила исцарапанная кожа. Левого рукава совсем не было.
Сжимая бутон раффлезии, Тинг как будто очень крепко спал: его слабое дыхание было ровным и спокойным.
— Он жив! — весело закричал Яа землекопам, боявшимся подойти к лежавшему на земле Тингу.
Тинга перевернули на спину. Яа хотел взять у него из рук бутон. Ему пришлось вытаскивать его кусками: нельзя было разжать судорожно сжатых пальцев, отвести прижатых к груди рук.
— Я знаю, — сказал Яа. — Теперь я знаю. Он ел желтые ягоды! От них человек становится безумным и бегает, бегает… Упадет, полежит и опять бегает… Я поел однажды таких ягод. И я бегал по кампонгу туда и назад, туда и назад. Меня привязали к дереву, и я топотал ногами: они сами бежали… Я видел странные вещи тогда… Я летал на луну на большой птице…
— И ты прилетел на луну? — спросил один из землекопов.
— Да. Она была гладкая и блестящая, как начищенный таз. Там я тоже бегал… После я долго спал. И он теперь будет долго спать.
Землекопы срубили ветки и сделали носилки. Положили на них Тинга.
— Несите! — скомандовал Яа. — Несите! Я буду идти рядом и рассказывать, как я летал на луну и бегал по ней…
Тинг проспал двое суток.
— Наверное, он бегал больше меня, — сказал Яа. — Я спал только до второго заката.
Тинг так и не нашел питекантропа. Несколько обломков костей какого-то крупного ископаемого, не то носорога, не то бегемота, было все, что он добыл при своих раскопках. Он не наловил и орнитоптер. Зато молей он вез много: десятки коробок были набиты ровными слоями ваты с разложенными на ней молями. Десять тысяч молей!
«Эх, что я скажу Дюбуа? — в сотый раз подумал Тинг, когда берега Явы утонули в море. — Ничего, кроме сна и бреда. Скелет питекантропа… Я помирился бы теперь и на одном позвонке!»