Хотя все шло очень медленно, я очень хотел добиться успеха и работал неустанно. В конце концов мне удалось передать наш материал одному инсайдеру CBS Records, и мне оттуда перезвонили. «Парни, вот если вы играете настолько же круто, насколько выглядите, то вас ждет успех», — сказал этот человек, менеджер, имея в виду одно из фото группы, которую Мори Энгландер сделал в студии.
Менеджер этот еще до того, как с нами встретился и послушал, организовал нам демозапись на CBS. Я написал песню «Never Loving, Never Living», но стеснялся ее сыграть группе до того дня, как мы должны были идти в студию. А наша певица накануне решила искупаться в фонтане в Вашингтон-Сквер-парк в Гринвич-Виллидж, из-за чего простудилась и лишилась голоса. На следующий день мы пришли в студию — я тогда впервые оказался в настоящей студии — а она петь не в состоянии.
Ну и вишенка на торте: этот менеджер CBS заявил, что переименует нас в The Living Abortions. Демо мы так и не закончили.
Тем временем, несмотря на мою закрытость, я охотно ходил в Школу каждый день: там благодаря отсутствию школьной формы можно было видеть девочек в футболках и лифчиках. Но вскоре опять оказалось, что я не в ладах с собою и с окружающими. Из-за шмоток и волос я казался круче и хипповее, чем был на самом деле. Но волосы мои были взбиты по одной очень специфической причине, и я робел перед ребятами, которых считал крутыми на самом деле. Постепенно пришло осознание: то, что я прикрыл ухо волосами, ничего не решало. Как и всегда в жизни, дело не в том, что видели люди, а в том, что я сам знаю и как я чувствую.
Однажды в школе меня подозвала одна из крутейших девчонок — Виктория — фигуристая блондинка с обезоруживающими голубыми глазами. Все знали, что у нее и друзья крутейшие — как в школе, так по жизни. А я тогда носил кожаную куртку с бахромой, что тогда выглядело просто суперстильно и модно, к тому же не каждый такое носил, даже в нашей Школе искусств. «Эй, бахрома!» — крикнула она.
Я подошел к ней, мы разговорились, и я как-то так расхрабрился, что даже пригласил ее куда-нибудь со мной сходить. Это вот прямо был опыт полного отстранения: кто-то говорил, и этот кто-то — я, но я к нему не имел никакого отношения, потому что зашел на неизвестную территорию. А она согласилась, и я ушел — радостный и встревоженный.
Сходили мы не куда-нибудь, а на концерт в Fillmore East (легендарный концертный зал, где проходили исторические концерты групп психоделической эры — от Grateful Dead и Эрика Клептона до Майлса Дейвиса. — Прим. пер.). Правда, когда мы туда зашли, Виктория тут же встретила там тысячу знакомых. Короче, сидели с ее друзьями. Я тут же задрожал, потому что они-то и вправду крутые и клевые, а я-то кто — взвинченный мальчик из Куинса. Они стали передавать косячок по кругу. Я тоже затягивался в свой черед. Короче, обдолбался я хорошо, начал говорить что-то без умолку. Виктория удивилась: «Блин, че ты гонишь?»