Но к счастью в таких вот местах и по молодости есть у тебя возможность приобрести хороших проверенных друзей — это мне кажется самое главное. А вы как думаете, уважаемый Виталий Николаевич, те несчастья, что навалились на нас с вами в этом рейсе сблизили нас?
Семенов пожал плечами.
— Если меня не снимут с должности после всех приключений, будем считать, что мы расстанемся пусть не друзьями, но хорошими и добрыми приятелями.
— А если вас пнут из пароходства, что же вы на меня будете зуб точить.
— Не знаю, Игорь Львович, я уже не в том возрасте, чтобы заниматься вот такими авантюрами, а у вас похоже, вся жизнь сплошная авантюра.
— Так ведь жизнь такая, обстановка, что в стране, что на вашем красном пассажире, уж такая, что иначе нельзя, просто не выживешь, и вы до сих пор этого понять не можете. Ладно, каждому свое, вечером свяжемся накоротке с местными снабженцами, можете составить список требуемых для судна материалов. Ну, скажем, краска, запчасти для дизеля, вам лучше знать. Только учтите оплата наличкой, а по поводу спиртного, харчей и рыбы — то моя забота.
Семенов покачал головой и расплылся в стариковской улыбке, словно он разговаривал с непутевым внуком.
— Откуда же у меня на судне наличные деньги, я ведь не коммерсант, как некоторые, деньги из воздуха делать не могу.
Игорь, конечно же, понял намек. Карпентер наверняка нажаловался капитану на вымогателя — начальника рейса и об неприемлемых условиях, которыми Смагин обложил несчастного иностранца. «Ну, гляди, матрац — красно — синий, теперь я с тобой ни на какаю попятную не пойду, буду добивать тебя, мошенника, до конца. Пусть я действую их же методами, но по — другому не получиться».
Смагин вспомнил, как два дня тому назад Джон робко вошел в его люкс и, заговорчески оглядев каюту, достал из кожаной сумочки, что всегда висела у него на груди, как у наших российских барыг, пачку аккуратно запечатанных стодолларовых банкнот, завернутых в прозрачный целлофановый мешочек.
Игорь почувствовал, как вдруг бешено заколотилось сердце, будто в его каюту вошла барменша Леночка Кузнецова в своей прозрачной блузке и короткой юбочке. Он никогда еще не видел столько много долларов сразу в одной упаковке, и ему стало трудно дышать. Максимум, что он получал в валюте за шестимесячный рейс на линейных судах в пароходстве в должности суперкарго, была по теперешним меркам смешная сумма, что-то около пятисот долларов США. Сейчас он мобилизовал все свои внутренние силы и резервы, чтобы не показать свое состояние Карпентеру, но, кажется, американец своим опытным глазом прохвоста заметил смятение начальника и заговорил смелее и напористее.