У Сидоренко и своих забот было по горло. Недовольные «промы», которых всех вместе поселили в одну огромную, загаженную каюту по вечерам, изрядно подвыпив, писали послание в Центральный комитет профсоюзов и известному перестройщику, комбайнеру-прицепщику Михаилу Горбачеву о том, как их зверски эксплуатирует на море новоявленный капиталист Ваня Сидоренко. Понятно, что на утро ни один из них даже и не вспоминал об этих своих гневных призывах, а робко строем, один за одним тянулись на завтрак и обед, искоса, с тревогой поглядывая на своего шефа, расположившегося за отдельным столиком, рядом с начальником рейса.
Иван Дмитриевич зорко приглядывался к бунтовщикам и через пару дней вызвал к себе в каюту наиболее приглянувшихся ему моряков. Это были технолог Петр Тихонов и обработчица Зинаида Петракова. Опытный производственник знал старинную формулу управления, которые применяли еще римские императоры: «Разделяй и властвуй». Он пообещал этим двум лояльным хорошие места и приличные заработки на условиях, что они перетянут на свою сторону половину работяг. Все прошло, как по прекрасно разыгранному сценарию. Мнения рыбаков на счет справедливости руководства вскоре изменились, и половина из них была срочно расселена по пассажирским каютам. Хотя там им и приходилось спать на крохотных диванчиках, но за свое будущее они уже не беспокоились.
* * *
Смагин еще пару минут постоял в задумчивости над картой района, затем выглянул в иллюминатор, где сияло яркое солнце, чему-то своему улыбнулся и пошел вслед за капитаном на ходовой мостик, где сейчас правил вахту второй помощник капитана.
— К 20–00 по местному времени при нашей скорости должны быть на рейде Шикотана, — как бы невзначай произнес Семенов, рассматривая в черный бинокль горизонт и проплывающие по правому борту конусы вулканов, обрамленные белоснежными воротничками вечного льда и снега и подпирающие своим неровно обрубленными вершинами купол синего неба.
— У вас там, Игорь Львович, я имею ввиду, остров Шикотан, на базе «Торгмортранса» есть знакомые? — эти слова произнес кэп, с усмешкой, похожей больше на гримасу душевнобольного человека, заколотого транквилизаторами врачами — психиатрами, затем он с нескрываемой иронией начал разглядывать Смагина, словно видел его впервые. Игорь пропустил слова Семенова мимо ушей, как это делает любой уверенный в себе человек, когда у его ног надрывно тявкает блохастая, покрытая лишаями дворняжка.
— Есть, мастер, есть и знакомые и друзья. На этом легендарном острове я когда-то вместе с комсомольскими стройотрядами пытался честным трудом заработать на жизнь. Не получилось. За гнилую картошку, вонючую квашеную капусту и перловку с нас высчитали половину заработанного, словно мы жили не на нарах, а в пентхаузе и питались не из одного котла баландой из селедки, а трапезничали из серебряной посуды в одном из ресторанов Хилтона.