— Эй, братан, говорит начальник рейса Смагин, жду твою шестерку до четырех утра, затем отчаливаем. Если человека не будет — сохранность груза не гарантирую. В трубе наступила гробовая тишина, затем русский голос произнес.
— Будет тебе человек, начальник, но ты особенно не ершись, у нас на острове свои законы, тебе, наверное, твой дружок объяснил, так что уж будь любезен, доставь товар в целости и сохранности, а мы добро не забываем.
Глава IV. Праздник русских феминисток.
Шторм бушевал всю ночь. К полуночи ветер значительно приутих и пошел мокрый снег, а утром все суда, стоящие на рейде Малокурильской бухты, превратились в ледяные памятники, сверкающие на солнце синими сапфирами надстроек, бриллиантовыми ожерельями сосулек, свисающих с оттяжек, такелажа и стрел, и зеленой глазурью мачт, отражающихся в зеркальной, переливающейся сотнями огоньков, палубе.
По хрустящему, подмерзшему снежку к борту судна подкатил черный, сверкающий лаком, лимузин марки Ниссан «Gloria». Замерзший к утру, вахтенный матрос на трапе пассажира, кутаясь в овчинный тулуп, только-только продрал глаза и с изумлением смотрел на шикарную машину, вдруг оказавшуюся на пустынном, полуразрушенном людьми и временем, острове.
Из машины вышел молодой мужчина в длинном до пят кожаном пальто, отороченным жиденьким мехом норки. Он был без головного убора и потому его короткие, иссини — черные волосы с легкой проседью на висках выдавали в нем нерусского человека, проще говоря, это был один из местных представителей чеченской диаспоры кровью и огромными деньгами, завоевавшими себе жизненное пространство для ведения, так называемого, бизнеса на маленьком островке.
— Эй, вахта зови сюда начальника, — с акцентом и с приказными нотками в голосе пробасил кавказец, — я сопровождающий, мы еще вчера с ним договорились.
Вахтенный, Костя Жуков, недовольно выругался, вчерашнее веселье давало свои горькие плоды. Голова разрывалась на части, да и сушняк не давал покоя, требуя очередные порции свежезаваренного зеленого чая. Он потянулся, хрустнув затекшими суставами рук, и набрал номер Смагина.
— Здесь вас какой — то чурек спрашивает, говорит, что сопровождающий груза. Что, пропустить, в вашу каюту, добро.
Костя махнул рукой кавказцу рукой.
— Поднимайтесь на борт, вас ждут в люксе правого борта.
Чечен взял кожаный дипломат с заднего сиденья лимузина и, распрощавшись с невидимыми за тонированными стеклами авто братьями, легко поднялся по трапу и, не взглянув на Жукова, прошел в надстройку судна.
* * *
Это прекрасное весеннее утро запомнится Игорю, пожалуй, на всю жизнь. Даже головная боль от непомерных возлияний шампанского не смогла омрачить его хорошего настроения. Смагин лежал на своей жесткой койке с закрытыми глазами и не хотел просыпаться. Самое удивительное было в том, что вчера его впервые отвергли, и кто, девушка, которую он боготворил и был уверен, что та ответит взаимностью. После отказа в нем что-то такое надломилось, словно треснула плотина, закрывающая путь веселому потоку чистой горной реки и ее воды хлынули на, усеянную сорняками почву, смывая на своем пути все, накопившиеся за многие годы неправедной жизни, шлаки.