— Слушай, сестричка, — Артюхов снял тонкие резиновые перчатки и бросил их в стационарную урну. — Тебе когда-нибудь приходилось принимать роды или ассистировать при хирургических операциях.
Чернова со слезами на глазах отрицательно завертела головой.
— В том-то и вся беда, что я тоже не хирург и никогда не принимал роды. Не надо мне было слушать ни Любимову, ни этого Смагина. Рожала бы сейчас наша девушка в свое удовольствие в поселковом госпитале, а мы спокойно занимались бы своими делами. По всей вероятности плод перевернулся и теперь мать и ребенка может спасти только Кесарево сечение. — Артюхов дрожащими руками достал пачку «Кента» и закурил.
— Надо срочно докладывать местному начальству и если через восемь-десять часов наша Анюта не разродится, а это уже очевидно, придется кесарить самому на свой страх и риск. В наших условиях это равносильно двойному убийству.
Чернова ничего не отвечала, она только с ужасом смотрела то на беспомощного доктора, то в просвет двери, где на койке в мокрой от пота ночьнушке корчилась, когда-то такая уверенная в себе Анечка Любимова, источая в пространство отборные маты в адрес всех мужиков и врачей, и со звериным воем грызя крепкими, молодыми зубами никелированную спинку железной койки.
— Дайте ей еще пару таблеток синестрола, — Артюхов загасил об переборку сигарету, — я иду наверх, надо срочно что-то решать.
* * *
Смагин сидел в своем люксе по левому борту и собирал, очищенный ветошью от заводской смазки, автомат. Желтый свет настольной лампы освещал поблескивающие части оружия и руки, делающие привычную работу. Игорь мог бы собрать и разобрать автомат вслепую, сказывалась тренировка на последних военных сборах в Хабаровской учебке, где он, под свист и крики таких же «партизан», как и он сам, за бутылку водки собирал на время новейший АКМС.
Дверь каюты он предусмотрительно закрыл на дополнительный замок,
чтобы избежать неожиданного появления любопытной дневальной, имеющей привычку входить к нему в люкс без стука и предупреждения, используя для этого так называемый «мастер» — особый ключ для всех типов судовых замков. Игорь еще до конца не осознавал, для чего он оставил себе грозное оружие, но предчувствие надвигающейся беды не оставляло его ни на минуту с тех пор, когда первый пятитонный контейнер плюхнулся в темные воды Малокурилькой бухты.
Когда стропили второй ящик, боцман подошел вплотную к Смагину и тихо произнес:
— Что, начальник, неруси контрабанду подбросили, — он загадочно улыбнулся, — ты насчет моих парней не переживай, тебя моряки уважают, — он по дружески похлопал Игоря по плечу.