— Тогда стоп машины, и срочно «SOS» всем судам и на береговые спасательные центры, пусть немедленно присылают ледокол или спасатель, что у них есть.
— А вы что тут раскомандавались, Игорь Львович, здесь я капитан, — Семенов поправил фуражку с золоченой кокардой на высокой тулье и обиженно отвернулся.
— Да вы уже накомандовались, Виталий Николаевич, теперь людей и пароход спасать надо, я повторяю срочно «SOS», смотри что на море творится, нас здесь ни один спасатель не найдет пока в борт не уткнется и не утопит.
Очевидно, крик Смагина отрезвил, впавшего в «кому» капитана. Семенов взял микрофон и по внутренней трансляции объявил: «Команде, аврал, всем спасательным партиям занять свои места. Старпому и главмеху подняться на мостик, начальнику радиостанции срочно в радиорубку!»
«Вот так-то лучше» — подумал Игорь, хотя леденящий душу страх уже прополз под свитер и морозным ветерком беспомощности против стихии прошелся по разгоряченному телу. «Не хватало еще нам второго «Титаника», хорошо, пассажиры спят, нет паники, хотя спокойных снов им сегодня не видать.
* * *
— «Любовь Орлова», «Любовь Орлова», как слышите, ответьте ледоколу «Магадан», прием.
Семенов, чуть не сбив радиста, схватил увесистую трубку передатчика ультракоротких волн…
— «Магадан», «Орловой», слышу вас хорошо, где вы находитесь, сообщите свои координаты.
— В трех милях к норд — весту от вас, пробиться не можем, очень тяжелый лед, как бы самим не засесть, разворачиваемся обратно. Свяжитесь с начальником промрайона и с ним решайте план дальнейших действий. Все, конец связи.
Семенов беспомощно опустился в кресло, руки, словно плети, обвисли вдоль лоснящегося кителя, его челюсть затряслась, как у дряхлого старика.
— Это конец, — произнес он в наступившей гробовой тишине — что будем делать, — обратился он в пустоту, — ждать дальше не имеет смысла, начнем высадку пассажиров на лед, как только начнет светать.
— Какой лед, Виталий Николаевич, думаете, что говорите, — не выдержал старпом, все это время стоящий на выходе из рубки. — Я только что с боцманом проверил корпус, так вот, обшивка наша уже деформировалась в районе машинного отделения. Лед колотый, острый, словно хороший резец, двигаться нельзя пока ледокол не обколет или надо подождать пока встанет, а затем уже высаживать людей на лед, иначе всех погубим.
Старший помощник Виктор Ильин — тридцатилетний розовощекий крепыш в черном кожаном «Пилоте» и ондатровой шапке-ушанке, запорошенной снегом, был похож на полярника, по чьей-то неведомой команде появившийся на погибающем судне. Он повернулся к Смагину и, положив руку на сердце, произнес.