— Самая вкусная еда которую я когда-либо пробовала.
— Именно, а ты для него с каждым новым укусом становишься так же необходима, как и воздух. Чувствуешь разницу между просто вкусным видом еды и воздухом?
— Он не может от меня отказаться.
— Именно, — воскликнул Рафаэль и отпустил её руки. — Наконец начали возвращаться мозги. Когда именно он стал твоей кормушкой? — спросил он вставая.
— Пару недель… чуть больше месяца. Но он говорил, что контролирует это…
В ответ Рафаэль, лишь закатил глаза, его раздражение можно было почувствовать за милю отсюда.
— Дай своему охотнику это, — Сантьяго протянул ей какой-то пузырек.
— Зачем?
— Слюна вампира действует в качестве мышечного релаксатора и эйфории, притупит боль и делает процесс наслаждаемым для жертвы. Она увеличивает количество красных кровяных телец, делая укушенного человека сильнее, здоровее и способного прожить дольше; эффект довольно малый, но смягчает ослабляющий эффект от потери крови, и поэтому укушенный человек обычно остается невредимым. Проблема в том, что эффект от яда вампира недолгий, а вот выводится он крайне тяжело. Организм привыкает к нему, и как только чувствует нехватку, начинается ломка. Это помогает очень быстро вывести яд, и нормализовать состояние, насколько это возможно.
— Он выпил… — неуверенно начинаю я разговор.
— Надеюсь мне не стоит объяснять, почему ты должна держаться от него подальше?
Я лишь виновато отвожу взгляд. Да, я крупно облажалась, но не стоит напоминать мне об этом каждую секунду!
— Когда это закончится? — вампир удостаивает меня взгляда. — Я имею в виду, ты говорил, что моё влечение к тебе пройдет. Мне интересно, сколько ещё должно пройти времени?
— Связь между создателем и обращённый будет всегда, но… что ты имеешь в виду под влечением?
— Несмотря на твои БДСМ наклонности, ты мне все ещё нравишься, так, когда это пройдет? — в его взгляде что-то меняется, насупив брови, Рафаэль не разрывает зрительного контакта. — Что-то не так? Я опять где-то налажала?
Я совсем легко касаюсь подушечками пальцев кожи Сантьяго, не сразу замечая, как тот реагирует на прикосновения — взгляд становится из дикого голодным, ноздри раздуваются, как у хищника, почуявшего слишком близко подошедшую добычу. И эта картина немного пугает, от чего я сразу же отдергиваю руку, почуяв неладное.
— Я говорил так не делать, — сквозь зубы шипит он.
Я мысленно прощаюсь с этим бренным миром и совершая очередной идиотский поступок, за который мне должны дать орден за отвагу. Потому что я зажмуриваюсь и целую Рафаэля Сантьяго.