Под окнами раздалась военная музыка, вынудив обоих мужчин запастись терпением. Должно быть, настоящая толпа сопровождала шествие: слышны были крики детей и взрывы хлопушек.
Снова наступила тишина, Перикур решил покончить с этим делом:
— Я похлопочу перед министром и…
— Когда?
— Как только вы мне скажете то, что я хочу знать.
— Его зовут — или он называет себя — Эжен Ларивьер. Он остановился в отеле «Лютеция»…
Надо было придать информации какую-то конкретность, весомо отплатить старику. Анри начал излагать подробности: забавы этого весельчака, камерные оркестры, прихотливые маски, чтобы никогда не увидели его настоящего лица, колоссальные чаевые, говорят, что он употребляет наркотики. Горничная накануне вечером видела его колониальный костюм, но главное — чемодан…
— Как это, — прервал его Перикур, — с перьями?
— Да. Зелеными. Вроде крыльев.
У Перикура уже сложилось свое представление о мошеннике на основании того, что он знал о такого рода злоумышленниках, и оно ничуть не походило на образ, созданный зятем. Анри понял, что Перикур ему не верит.
— Он живет на широкую ногу, много тратит, выказывает редкую щедрость.
Отлично сделано. Разговор о деньгах возвращает старика на круги своя: оставим оркестры и ангельские крылья, поговорим о деньгах. Человек, который ворует и тратит, — это уже что-то понятное для человека вроде его тестя.
— Вы его видели?
Вот незадача! А что он мог сказать в ответ? Да, Анри был в отеле, узнал номер апартаментов, номер сорок, сначала даже было у него желание увидеть лицо того человека, даже, возможно, так как он был один, захватить его, ничего трудного: он стучится в дверь, тот тип открывает, оказывается на полу, после чего ремнем связать руки… а дальше что?
Чего точно хотел Перикур? Сдать его полиции? Поскольку старик не раскрыл своих намерений, Анри вернулся на бульвар Курсель.
— Он уезжает из «Лютеции» в полдень. У вас есть время распорядиться его арестовать.
Перикур об этом и не думал. Этого человека он хотел отыскать ради самого себя. Он даже скорее помог бы ему бежать, чем делить его с другими; ему представились картины громкого ареста, нескончаемого следствия, судебного процесса…
— Хорошо.
На его взгляд, встреча закончилась, но Анри не торопился. Наоборот, он скрестил ноги, показывая, что устроился надолго и теперь намерен получить то, что он заслужил, и что раньше этого он не уйдет.
Перикур снял телефонную трубку, попросил телефонистку связать его с министром пенсионного обеспечения, где бы он ни был, дома, в министерстве, не важно, это срочно, он хочет поговорить с ним немедленно. Ждать пришлось в гнетущей тишине.