Могу себе вообразить реакцию своих сослуживцев, когда они узнают, что столь долгое время пребывали в заблуждении в отношении моего пола… «Корнет Александров – женщина?! А ведь мы позволяли себе скабрезные шутки в его… в ее присутствии… и он смеялся вместе с нами и даже поддерживал…» «Господа, да ведь он курил неумеренно! Разве ж женщина может курить столько?! М-да, вот так фортель!» «То-то он… то есть она, никогда перед нами не раздевался… тьфу ты – раздевалась! Вот те ж оказия, поди ж ты…» «А я-то все думал, почему Александров к женщинам равнодушен? А оно вона как…» И будут они чесать свои затылки, при этом покашливая и смущенно переглядываясь…
Все это я представила так красочно, что очень разволновалась. С досадой я стукнула кулаком по воде; сверкающие брызги разлетелись во все стороны. Впрочем, я заставила себя успокоиться и обдумать ситуацию. Собственно, в том, что я женщина, нет ничего позорного. Об этом знает лично Император Александр, об этом знает и генерал Кутузов. И они с уважением относятся ко мне и хранят мою тайну. Но вот простые солдаты… Они будут без устали трепать пикантную новость, добавляя туда все новых домыслов и вымыслов… А потом настанет день, когда уже никто не сумеет отличить то, что было на самом деле, от нагромождений лжи, порожденной чужой фантазией.
Как же несправедливо все устроено! Как было бы замечательно, если бы я могла служить, не скрывая своего пола! Но отношение к женщине, увы, не изменить. В представлении людей женщина всегда остается человеком второго сорта. Подразумевается, что женщина слабее, глупее, малодушнее мужчины, и ее единственное призвание – рожать детей и заниматься домашним хозяйством. Даже если бы я имела возможность быть солдатом, не скрывая своего пола, то никто не воспринимал бы меня всерьез, несмотря ни на какие заслуги и проявленные качества… Кроме того, мне бы изрядно портили жизнь грязные намеки и «ухаживания» сослуживцев. Женщина в полку! Долго находясь среди мужчин, я убедилась, что в них очень сильно то скотское, примитивное, затмевающее разум влечение, делающее их, как они сами говорят, «охочими до баб».
Мерзость! Меня просто передергивает, когда я об этом думаю. Господь устроил мужчин странным образом: благородные и порядочные, блюдущие законы чести среди себе подобных, они могут вмиг превратиться в грязных скотов, когда их охватит похоть. И неважно, как это проявляется – в действиях или только на словах. Я многого наслушалась, когда курила с ними на биваках в тот час, когда все дела уже сделаны, лошади ухожены, оружие начищено, ужин сварен и съеден, а время отбоя еще не пришло. На этих вечерних посиделках мои сослуживцы делились друг с другом довольно интимными подробностями своих любовных похождений, делая это по преимуществу в грубовато-скабрезной манере. Мне пришлось привыкнуть к этому; я даже научилась похабненько гоготать над откровенными анекдотами и вставлять в разговор меткое словцо, что обычно вызывало всеобщий смех. Но всякий раз душа моя наполнялась отвращением – нет, не к своему полу, а к тому положению вещей, когда женщина имеет перед мужчиною заведомо униженное положение…