Ладонь его сначала просто лежала, затем начала нежно поглаживать кожу, оставляя огненные дорожки, затем – чуть увереннее, постепенно поднимаясь под тонкой тканью футболки до самой груди. Алене казалось, что от этих немудреных ласк она с ума сейчас сойдет. Втянув живот, не дыша, она впитывала ощущения, такие новые и такие головокружительные.
Затем его ладонь коснулась груди, и тут же он выдохнул шумно, рвано, в самое ухо, порывисто прижался всем телом, накрыл собой полностью. И больше уже не сдерживался. Прижигал губами шею, скулу, губы, терзал их жадно, нетерпеливо. От его прикосновений кожа пылала и сладко ныла, словно требуя еще и еще, а внутри разливалась тягучая истома. Алена почувствовала его возбуждение – это пугало и будоражило одновременно. Слабая, вялая мысль: «А что будет потом? А вдруг?…» – мелькнула и исчезла, когда его губы принялись ласкать грудь. Никаких мыслей не осталось, лишь ощущения, непривычные и умопомрачительные. Уверенно и нежно он доводил ее до исступления. Между поцелуями сбивчиво шептал: «Люблю… Хочу… Сводишь с ума». Алене не верилось: она сводит с ума?
Эти его пылкие признания окончательно смели все барьеры, сомнения и страхи. Да что уж там, ей и самой в тот миг хотелось позволить ему все. Хотелось, чтобы стали они близкими полностью, безраздельно. Хотелось принять его. Погружаясь в неизвестные ранее ощущения, она сомкнула веки…
Очнулась от боли, неожиданной и острой. Алена охнула, судорожно дернулась и распахнула глаза. Максим замер, нависнув над ней, лицо же его совершенно явственно выражало замешательство.
Боль постепенно стихла, она вновь расслабилась.
Но и потом Максим, как мог, сдерживал напор, стараясь двигаться медленнее. Лишь перед самой разрядкой сорвался, тут же искупив свой порыв поцелуями. Шептал в ухо сбивчиво: «Моя!..»
Позже, после душа и второго завтрака, который теперь оба уплели с аппетитом, Максим спросил, подмигнув:
– Ну что, снова в койку? В смысле поспим часика два?
Но Алена видела: он вел себя так напоказ. На самом же деле в каждом движении его сквозила нежность. Он и смотрел на нее теперь иначе. Так смотрел, что сердце пело.
– В это время даже совы уже встают, – улыбнулась Алена.
– В одиннадцать утра? – взметнул он брови. – Где это ты таких сов видела?
Лежа у него на груди, в кольце крепких рук, Алена думала: «Вот оно – счастье». Уже засыпая, различила легкий поцелуй в висок и тихие слова: «Ты лучше всех».
Разбудил их дверной звонок, настырный, требовательный. Оба спросонья переглянулись.
– Дежавю какое-то, – проворчал Максим. Скосил глаза на Алену: – Опять хозяйка?