Женька полез в карман, но обнаружил там только пару монет. Потом вспомнил, где хранятся у него деньги на хозяйство, и собрался было открыть дверку в «стенке», как что-то его остановило, и он решил провести эксперимент.
— Петрович, а ты посмотри в холодильнике, там что-то вроде осталось.
Когда Смолянинов ушел в кухню, Евгений не без опаски полез за шкатулкой, в которой хранил деньги на расходы. Деревянный, искусно вырезанный ящичек стоял на своем месте. Историк открыл его и не без удивления вынул непривычные радужные бумажки. На одной было написано «1000 рублей»! На еще двух — по пять тысяч! На четвертой — десять!! А на последней пятой — пятьдесят тысяч рублей!!! Похоже на то, что он, действительно, проснулся в 1995 году.
В голове сразу сложилась калькуляция:
1. Поездка на юг, в Крым — тысячи хватит.
2. «Жигуленок» — шесть с половиной.
2-а. Лучше «Волга»-девять!
3. Трехкомнатный кооператив — тринадцать тысяч рублей.
«Бог ты мой, еще куча денег останется. Неужели этот косноязычный герой Малой земли в самом деле случайно Коммунизм построил?» — подумал он. — «И всего за тринадцать лет?»
— Женя, что это там у тебя такое? — спросил появившийся в комнате Петрович.
В руке он держал стаканчик с прозрачной жидкостью. Никонов судорожно сунул шкатулку с деньгами в шкаф и находчиво ответил:
— Как что, водка, вроде.
— Ну что это — водка, я уже понял. Отец что ли с Севера такую прислал? Я слышал их там снабжают неплохо. Я про другое. Почему у тебя опять кран течет? Ты мне объясни. Как это он за одну ночь вдруг испортился?
— Не знаю, — развел руками хозяин квартиры.
— Ладно. В форму я сейчас пришел. Пойду, схожу к Грише, наверное, все-таки у него и ящик и ключи оставил, а потом мы его, гада, все равно исправим.
Мастер на все руки допил водку из стакана, крякнул довольно и, занюхав ее рукавом, сказал:
— Благодарствуем. Я сейчас вернусь. А «трактористы» — позорники. Вчера продули-таки «Торпедо». Один-три!
Женька так и стоял в задумчивости, ничего не понимая. Язычок замка клацнул, выпуская Петровича. Этот звук привел его в чувство, и он стал размышлять.
«Ладно, если я сплю и вижу сон про девяносто пятый год, то почему этот же сон видит Смолянинов. Ведь он тоже говорит про вчера, про хоккей и кран, например. С другой стороны — книги, невесть откуда взявшиеся, деньги огромные. Если это сон, то я не смогу ничего прочесть. Обычно во сне никаких подробностей не бывает.»
Он открыл ближайшую книгу — ему попался томик «Любовные истории в истории Франции» какого-то неведомого Ги Бретона — и прочел вслух: