— Какой Еленке?
— Никоновой, твоей жене.
В ответ я услышал удивленное молчание, а потом веселый голос человека, который не попался на розыгрыш:
— Так я еще и женат?
— У тебя и дети есть, — сообщил я не менее радостным голосом.
Женька радостно расхохотался прямо в трубку. Просмеявшись, он сказал:
— Тебе Меньшов романы надо писать. Научно — фантастические. У тебя выдумывалка неплохо работает.
— Так твой совет малость запоздал. Пишу уже десять лет.
— С двенадцати лет начал? Молодец, способный, — ехидно заметил Никонов и серьезным тоном спросил: — Слушай, Серега, сегодня какой день?
— Среда.
— А не понедельник?
— Ты что-то совсем, друг, склеротиком стал.
— Да понимаешь, звонят мне сейчас с кафедры, обрадовались, что застали, и спрашивают, не могу ли я завтра, двадцать шестого октября, прийти и прочитать лекцию за Абрамцева, а то он приболел.
— Ну и что?
— А то, что я им говорю, что у меня во вторник три семинара, а мне говорят, что завтра не вторник, а четверг и у меня — только одна третья пара. Вот я ничего и не понимаю. Почему завтра четверг? Когда даже в моем карманном календаре написано, что 26-е октября — вторник, да мне и лекции читать не по чину.
— Не, ну ты можешь, конечно, считать, что если ты — кандидат исторических наук и доцент, то тебе западло учить несчастных студентов. Но одно я могу сказать тебе точно, что сегодня, 25 октября 1995 года, — среда, а значит завтра — четверг.
Через несколько секунд молчания Женька переспросил:
— Какого года?
— 1995-го, выгляни в окно! Ты что опять Петровича вчера приглашал и с ним нажрался?
Я уже начинал сердиться на тупость друга, как он повесил трубку.
«Бред какой-то» — подумали мы одновременно.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
О вреде пьянства
Женька, положив трубку на рычаги, почесал ладонью болевший с утра висок и пораскинул умными мозгами. В одном Серега был прав, действительно, накануне он приглашал к себе Смолянинова и тот заменил ему прокладку в кране на кухне. После этого по русскому обычаю Жека поступил так, как поступали в аналогичной ситуации его родители: достал из загашника пузырек «Экстры» и налил стопку мастеру, а себе плеснул на дно чайной чашечки…
Только вчера, насколько он помнил, было воскресенье, и год был 1982-й!
Да, дела! То ли у него крыша поехала, то ли у окружающих.
Страшно ломило виски. Евгений стал судорожно вспоминать, что же произошло вчера такого. Если сейчас, действительно, 1995 год, как говорит этот выдумщик Меньшов, то почему он не помнит ничего происшедшего с ним за последние тринадцать лет. Бред какой-то!
Выйдя из коридора, где стоял телефон, в кухню, Никонов жадно припал к крану. Холодная вода принесла некоторое облегчение. Он закрыл кран, однако, тоненькая струйка воды все равно текла через худую прокладку.