— Третьего этапа не будет.
— Что? Почему? — Я ошарашенно уставилась на него, ожидая подвоха.
Бенедикт поджал губы. Обычно теплый взгляд его карих глаз был холоден, как северная стужа.
— Со второго испытания прошло два дня. Император скончался чуть меньше суток назад. Отбор прерван. Через час я улетаю в столицу, и скорее всего, пока наследник не взойдет на трон, останусь там. Неделя, может быть две.
— Мне жаль. — Я опустила взгляд на свои руки.
— Не стоит, — отозвался Бенедикт.
Между нами словно разверзлась пропасть, которую я сама сотворила.
— Так вот как ты хотел обойти свое обещание Ранделу… — пробормотала себе под нос. — Дождаться смерти короля.
Я не нуждалась в его ответе, все и так было понятно по его взгляду. И в этот миг я почувствовала, что окончательно запуталась.
— Уходи. Решай имперские проблемы, — жестко сказала я. — Не напоминай о себе, не вмешивайся в мою жизнь. Дай мне эту неделю наедине с собой. А когда вернешься, мы поговорим вновь.
Я отвернулась. И не поворачивалась до тех пор, пока раздавшийся дверной скрип и ослабевшее чувство присутствия Бенедикта не возвестили о его уходе.
* * *
Спустя неделю…
Сидя на лавочке у общежития и выводя неведомые узоры на песке носком обуви, я чувствовала смутную тревогу. Мое состояние успело пройти много метаморфоз. Первые сутки наедине с собой в лечебнице академии были временем обдумывания ситуации, накручивания себя и злости пополам с прерывистым сном. На вторые я вернулась в общежитие и встретилась с Маргарет — привычная обстановка и подруга, которую не пускали ко мне, пока я болела, заставили меня отвлечься. Третий день я просто отдыхала, свернувшись калачиком на постели, — стоило перешагнуть порог комнаты, как взгляды студентов и преподавателей впивались в меня, и разговоры рядом со мной стихали, а я смертельно устала от внимания. В четвертый у общежития меня подкараулила мать Инны, напавшей на меня девушки, со слезами упрашивая простить ее дочь.
В тот момент я подумала, что, соверши я нечто подобное, никто не придет просить за меня. Скорее всего, многие даже решат: «Она же приютская. Ничего удивительного».
— Отойдите, — холодно попросила я, устремив перед собой стеклянный взгляд. — Мне вас жаль, но ваша дочь ответит за свои действия.
Самое поразительное в том, что эта женщина, слезно умоляющая меня минуту назад, уже вскоре кричала на всю округу, ругая меня такими словами, которые я доселе даже не слышала, и обвиняя в том, что я испортила жизнь ее дочке.
Развернувшись, я просто вернулась в общежитие, не имея ни сил, ни желания в чем-то ее убеждать.