Подчиненная душа уже сложилась в белесый проход, когда я отрицательно покачала головой и, уверенная в своем решении, возразила:
— Нет. Я иду с вами.
Я видела, что он намеревался без лишних разговоров перенести меня в дом, но в последний момент что-то его остановило. Возможно, обуявшая меня решимость, которая, по ощущениям, сквозила в моем облике. Неопределенно поведя плечами, адмирал взял меня за руку и первым шагнул в проход. Перед глазами тут же все поплыло, а когда зрению вернулась ясность, я обнаружила, что мы стоим на припорошенном снегом пригорке, откуда тянется узкая дорожка, ведущая к… храму?
О том, что это мрачное, полуразрушенное строение является именно храмом, можно было догадаться только по воздвигнутой перед ним статуе Лайара, возвышающейся на мраморном постаменте. В отличие от самого храма, статуя, несмотря на старину, сохранилась хорошо и, если не считать отбитой по локоть левой руки, выглядела вполне презентабельно.
Вот только само это место — и массивное темное строение, частично разрушенное, и эта самая статуя, и атмосфера — производило гнетущее впечатление. Я поймала себя на том, что невольно впиваюсь ногтями в ладони и дышу через раз — как будто даже здешний воздух напитан темным ядом.
Снова вложив руку в протянутую ладонь адмирала, я стала спускаться к храму вслед за ним. Несмотря на первое впечатление, о своем решении прийти сюда я не жалела. В конце концов, просто преступно отсиживаться в стороне, в то время как другие постоянно рискуют, причем чаще всего — ради тебя!
Ночь сгустилась, сумерки из синеватых и легких сделались чернильными и плотными, похожими на густое черноягодное варенье, какое использовали для приготовления десертов почти во всех кондитерских Сумеречья. Ни единая луна не пробивалась сквозь тесно жмущиеся друг к другу плотные тучи, и темноту разгонял лишь свет расставленных вокруг храма факелов, на которых подрагивал огонь саламандр.
Кажется, мы находились где-то на окраине… если таковое определение можно применить к острову.
По пути к храму нам никто не встретился, и когда к нему приблизились — тоже. Вблизи это округлое, встречающее потрескавшимися колоннами строение казалось еще более гнетущим. И дело было не столько в его внешней мрачности, сколько в каком-то необъяснимом чувстве могущественного страха, которое оно внушало. А возвышающийся надо мной Лайар с прищуренными, ничего не выражающими, инкрустированными черными камнями глазами это чувство только усиливал.
— Не бойся, — словно прочитав мысли, обратился ко мне адмирал. — Со мной ты в безопасности.