И все же сомнений быть не могло — мы действительно направлялись к ним. Черные паруса наполнял морозный ветер, почерневшая скульптура Ританы, вырезанная на носу корабля, устремилась вперед, но вскоре мы сбавили скорость. Море успокоилось, паруса тут же оказались приспущены, и «Черный призрак» неспешно заскользил по темной водной глади.
Сначала я хотела от греха подальше вернуться в каюту, но любопытство все-таки победило и вынудило остаться на палубе. Мало кто может похвастаться, что видел скалы Забвения столь близко… из живых. А мертвые, как известно, говорить не очень любят.
Чем больше выступающих из воды скал мы миновали, тем сильнее становилось мое удивление. Казалось, они словно расступаются перед «Черным призраком», принимая его как дорогого гостя. А как вскоре выяснилось — не просто казалось, а так оно и было.
Когда Флинт отдал приказ бросить якорь меж двух скал, где находилось некое подобие суши, раздался обволакивающий женский голос:
— Кайер… Давно ты к нам не заглядывал…
Переведя взгляд на обладательницу голоса, я обомлела — на небольшом камне, свесив в воду гладкий хвост, сидела сирена. Да не одна, а в компании двух сестер, преспокойно чистящих свои синие, подобные птичьим, крылья! Ши возьми! А если они вдруг надумают запеть?
Впрочем, уже совсем скоро стало ясно, что петь они не собираются, а если и соберутся, то песни их будут вполне безобидными, неспособными причинить ни мне, ни пиратам никакого вреда.
Флинт сошел на берег, команда почти в полном составе предпочла к нему присоединиться, и я, немного помедлив, тоже спустилась вслед за ними. Удивительным образом образовавшийся меж скалами островок суши оказался гораздо больше, чем виделся с корабля. Вскоре на нем вовсю полыхал разведенный костер, над которым пираты, толкаясь и бранясь, поджаривали любезно предоставленную сиренами рыбу. Боцман тем временем приволок из трюма три добрых бочонка эля, их тут же откупорили и, опять же толкаясь и бранясь, принялись лихорадочно опустошать.
Ну вот, началось… только разгульной пиратской попойки не хватало!
Памятуя, что пираты — это зло, а пьяные пираты — зло в квадрате, я держалась от шумного сборища на расстоянии. Присмотрев большой и плоский лежащий на берегу камушек, села на него, подобрав под себя ноги, и зябко поежилась. Судя по всему, скалы Забвения защищала от холода магия сирен, но гуляющий здесь ветер все равно был пронизывающим. Намотав любимый красный шарф до самого носа, я спрятала замерзшие пальцы под плащ и с тоской посмотрела на окутанный утренними сумерками корабль. К этому моменту уже жалела, что не осталась в каюте.