— Ну, с тех пор вы, кажется, немного пришли в себя, — заметил инспектор, с усмешкой бросив взгляд на пухлый живот страдальца.
— Может быть, и так, — надменно ответил швейцар. — На следующий день пришёл продавец мороженого — настоящий бездельник. Встал снаружи, как будто примёрз к тротуару. Давал на пробу образцы посыльным, а когда я попытался прогнать его, велел мне не вмешиваться в его бизнес. Вот уж действительно, бизнес! Ну, эти мальчишки словно приклеились к нему, старательно вылизывая стаканчики, пока я чуть не взорвался. И он изводил меня весь день. Затем явился шарманщик с паршивой обезьяной. Этот был хуже всех. Богохульник. Постоянно чередовал священные гимны и комические песни: «Камень веков», «Билл Бэйли», «Чья вера», «Через садовую стену». И, когда я попытался сдвинуть его с места, эта гадкая обезьяна прыгнула на мою ногу, а мужчина рассмеялся и начал играть «Ждите, пока хляби не разверзятся». Я вам говорю, это было отвратительно!
Он вытер брови, а инспектор благодарно улыбнулся.
— И это был последний из них? — спросил он, а когда швейцар важно кивнул, продолжил, — Вы узнали бы записку, которую итальянец вам вручил?
— Должен узнать, — с холодным достоинством ответил швейцар.
Инспектор быстро покинул комнату и через минуту вернулся с папкой для писем в руке.
— Вот что было в его верхнем кармане, — сказал он, доставая из папки три связанных письма. — Ах! Вот и оно. — Он развязал ленту и протянул грязный конверт с неровной и неряшливой надписью: «Мистеру Хартриджу, эсквайру». — Это письмо дал вам итальянец?
Швейцар критически исследовал конверт. «Да, — сказал он, — это оно».
Инспектор вынул из конверта письмо, и, когда он его развернул, брови его полезли наверх.
— Какой вывод из этого сделаете вы, доктор? — сказал он, вручая листок Торндайку.
Некоторое время Торндайк рассматривал его молча и внимательно. Затем поднёс к окну, и, вытащив из кармана лупу, тщательно исследовал бумагу сначала со слабым увеличением, а затем с использованием мощной лупы Коддингтона.
— Мне казалось, что вы заметите это невооружённым глазом, — сказал инспектор, хитро взглянув на меня. — Довольно смелая манера письма.
— Да, — ответил Торндайк, — очень интересное произведение. Что вы скажете, мистер Марчмонт?
Поверенный взял письмо, и я заглянул ему через плечо. Это было, конечно, любопытное послание. Написанное красными чернилами на самой обычной почтовой бумаге той же неуверенной рукой, что и адрес, оно гласило: «У тебя шесть дней, чтобы поступить по справедливости. Знак выше показывает, что тебя ждёт, если не сделаешь». Этим знаком был череп и перекрещенные кости, очень аккуратно, но неумело нарисованные в верхней части листа.