– Пятое июля.
Пятое?! Турнир же был второго! Это что же, я провалялся без сознания целых три дня?!
– Все консульские формальности будут урегулированы надлежащим образом, – заверил тем временем японец. – Об этом не беспокойтесь.
– Вот как… – шарики в моей голове вращались со страшным скрипом – не иначе мозг и правда слегка подзабыл, как должен работать. – Ну, если виза будет… – я перевел взгляд на Сэнсэя, адресовав ему безмолвный вопрос. Не задумываясь, Владимир Александрович выразительно кивнул – для верности даже дважды. – Тогда я, наверное, согласен, – облегченно выговорил ваш покорный слуга – радуясь, что не нужно гадать о верном выборе. – Давайте эту вашу камеру… Аригато[1], – все же сподобился я благодарно улыбнуться господину Окаде, расплатившись за вежливость очередным приступом тупой боли.
– До итасимаситэ[2], – склонив голову, коротко ответил тот.
[1] Спасибо (на самом деле, в данной ситуации не очень вежливая форма, но иностранцу простительно; яп.)
[2] Не за что (яп.)
Слышать-то о РПГ-капсулах я слышал, но вот видеть их раньше воочию мне не доводилось. Внешний облик камеры виртуальной реальности, впрочем, ничуть меня не удивил — что-то подобное я себе, наверное, и представлял: огромное стальное яйцо, разрезанное вдоль на две равные половинки. Верхняя – крышка, нижняя – дно. В просторном зале без окон, куда меня прикатили прямо на кровати – как выяснилось, внизу у нее как раз на такой случай имелись специальные колесики – таких «яиц» стояло семь. Шесть в ряд – наглухо закрытых, и одно, с самого краю — распахнутое, подобно голодной пасти какого-нибудь древнего ящера. Сходства с последней добавляла череда треугольных зубчиков, идущих по всему срезу каждой из половинок.
А вот внутри этой разверзнутой пасти меня ждал в некотором роде сюрприз. Я почему-то вообразил, что там должно стоять что-нибудь наподобие кресла, но нижняя половинка РПГ-капсулы оказалась до краев заполнена какой-то непрозрачной, даже с виду вязкой жидкостью.
Сдернув утлое одеяльце, два дюжих японца-санитара ловко подхватили меня с моей койки-каталки (попутно выяснилось, что лежал я на ней в чем мать родила) и окунули прямиком в эту жижу (и в самом деле густую и очень теплую, почти горячую), оставив торчать на поверхности одну лишь голову — там, под липкой массой, как видно, располагалось наклонное ложе. Как ни странно, уровень жидкости в «яйце» при этом ничуть не повысился и через зубчатые борта она не плеснула. Вот бы старина Архимед поразился!
Из троих пришедших давеча навестить меня гостей со мной теперь оставался лишь переводчик Ито-сан. С господином Окада мы распрощались еще в палате, Сэнсэй же прошагал рядом с каталкой через весь госпиталь, и только уже в зал с РПГ-капсулами его не пустила вежливая, но непреклонная охрана. Перед уходом Владимир Александрович крепко, но аккуратно пожал мою вялую кисть.