— Нет, — тихо говорю я, — нет… не надо.
— Ты любишь собак? — спрашивает Тильда.
Собак любит Алла… это она мечтает о большой-пребольшой собаке… Мне же достаточно того, что есть здесь и сейчас — тепла самой Тильды, и солнца в окне, и запаха, который словно гладит меня по лицу, и далекого моря, и черешни… Скатерти, которую я боюсь испачкать соком, и тарелки с выпуклым узором, по которому так и тянет провести пальцем!
— Малыш… ну скажи, скажи, чего бы ты хотела? Я так тебя люблю… Мне хочется исполнить твое самое заветное желание! Правда! Глазки мои любимые… — Она целует меня в глаза, которые я сразу же зажмуриваю, в волосы, в щеки, прижимает к себе… — Солнышко ты мое…
Я хочу сказать, что тоже очень счастлива, но я не знаю, как такое выговорить… Я НЕ УМЕЮ! Пока не умею. Но я научусь, обязательно научусь!
Внезапно я вижу, какая Тильда красивая и как она подходит ко всему этому: к белоснежной скатерти и старому дереву мебели, и к цветному стеклу с острыми гранями, в которых дробится и множится солнечный луч… К хрусталю люстры и паркету пола… К портретам на стенах в гостиной и промытым до полной невидимости стеклам высоких окон…
Она подходит и к тем, старым, еще черно-белым фото своих родителей, бабушек и дедушек, и к другим — на толстом картоне, в лакированных и металлических, с завитушками рамках с подпоркой сзади… К пузатым флакончикам на туалетном столике в спальне и к словам «паспарту» и «саше»…
Я же ни к чему пока не подхожу… Я пока чужая, СЛУЧАЙНАЯ. Я не гожусь сюда… Ни к зеркалу во весь рост в тяжелой раме, ни к двери, которая уже много раз пропускала меня, но так ко мне и не привыкла. Как замок не может привыкнуть к новому ключу, хотя он по виду совсем как настоящий. Я же пока… нет, не НАСТОЯЩАЯ. Хотя волосы у меня уже не топорщатся как попало, а отросли и лежат красивыми волнами — Тильда сама водила меня к парикмахеру и объясняла, как именно их нужно подстричь. И у меня в этом доме новое платье, и махровый халатик, висящий рядом с Тильдиным на крючке в ванной, в которой тоже есть окно, и веселые розовые тапочки, и джинсы, и еще целая куча вещей… Все это очень к месту здесь, в этой квартире, где будем жить только мы вдвоем. Но я сама словно бы НЕ ТА… Почему она выбрала именно меня? Неужели она всего этого НЕ ЗАМЕЧАЕТ?
Я хочу сказать, что очень хотела бы измениться… только этого бы и хотела! Забыть прошлое — полностью и навсегда: и помоечную кошку, и мамину руку, и табличку с номером… я так и не найду ее, когда стану разыскивать эту могилу через много лет! Я хочу, чтобы всего этого НЕ БЫЛО. Я хочу этого очень сильно! Чтобы не было ни детского дома, ни сырой постели, воспоминания о которой будут преследовать меня еще годы и годы… ни слова «зассанка»… ни «рожа — это такое лицо»… ни снега пополам с песком, в который я упала, а потом увидела ангела на дереве. Нет, ангела я хотела бы помнить всегда! Как и ту встречу с Аллой на холодной лестнице… первую встречу, когда она сказала «я все равно буду с тобой дружить». И смешного батюшку с извиняющимся голосом и волосами, собранными в хвостик, я тоже хочу помнить. Хотя мы с ним вряд ли еще встретимся. Всего остального — не надо. Потому что теперь я хочу врастать в ЭТО. Стать НАСТОЯЩИМ ключом. Подходить ко всем замкам в этом доме. Чтобы когда-нибудь сидеть и показывать другой девочке фотографии. И говорить: «Смотри, это твой прапрадедушка! Он был великий сказочник! А прапрабабушка рисовала»! Я и сама буду рисовать… я умею!