– Я бы с удовольствием завалился поспать, но старики просили меня заглянуть к ним на парочку часов. Ничего… К десяти уже буду в своей постельке.
На этом мы и расстались. А около девяти часов вечера я приехал к Алине.
– Ну как? – спросила она.
В ее голове чувствовалось нетерпение.
– Мы получили признание, – ответил я. – По всем четырнадцати взрывам.
Алина улыбнулась и обвила мою шею руками.
– Наверное, ты был очень убедительным.
Я швырнул шляпу на кушетку и ответил на поцелуй.
– Стюарт подписал признание, а потом выпрыгнул из окна. Я оказался единственным свидетелем.
Она игриво укусила меня за подбородок и вдруг нахмурилась.
– Но не все еще кончено, милый. Остался Пит. Мне кажется, он что-то заподозрил. Во все сует свой длинный нос.
– Не беспокойся об этом, киска. Лучше приготовь постель.
Мы посмотрели друг другу в глаза.
– А Пит…
– Я сделал еще одну коробочку и полчаса назад оставил ее в квартире Пита. Он вернется туда к десяти. Как только у него зазвонит телефон, у нас больше не останется проблем.
В одиннадцать часов я набрал номер Пита. Так, на всякий случай.
Роберт К. Экворт
Черный убийца
Джек Юстис с детства мечтал быть всадником – ковбоем, цирковым наездником или жокеем – все равно, лишь бы всадником. Вместо этого из-за странностей жизни он стал судьей, а затем сельским шерифом. И по иронии судьбы, его первое знакомство с Ральфом Бертоном, хозяином большой конезаводческой фермы, состоялось в тот день, когда жена Ральфа была убита лошадью. Несчастный и досадный случай. Гнедая кобыла Аниты испугалась змеи, взбрыкнула крупом, и женщина, сброшенная с седла, ударилась головой о камень. Она умерла мгновенно. Это видели все работники конюшни, и шериф, приехав на ферму, не стал проводить расследование, а просто выразил свое соболезнование.
Тот момент абсолютно не подходил для начала дружеских отношений. Тем не менее, между огорченным Ральфом и шерифом, которому хотелось быть всадником, проскочила искра симпатии, и на протяжении следующего года, пока конная ферма менялась на глазах, Юстис зачастил с визитами в конюшни радушного хозяина, постигая науку верховой езды.
Пожалуй, самой большой переменой в хозяйстве Бертона стала продажа племенного табуна из нескольких сотен лошадей, скакавших прежде по полям или толпившихся в загонах. Док Вилли посоветовал Ральфу позаботиться о сердце, потому что оно либо мчалось бешеным галопом, либо замедлялось едва ли не до полной остановки. И Ральф, согласившись с врачом, решил успокоиться. Ходили слухи, что ему предлагали за ферму почти полмиллиона долларов, но он отказался от этой сделки, поскольку возвел свое хозяйство с нуля и не мыслил без него дальнейшего существования. Однако он продал табун и оставил лишь шесть перестарков для верховых прогулок в компании близких друзей. Чтобы облегчить жизнь миссис Ховелл, его гувернантки, Ральф закрыл верхний этаж особняка. Всех конюхов и помощников он держал на ферме до тех пор, пока они не нашли себе рабочие места – не хуже тех, которые имели у него. При хозяйстве остались только старый Томас, который был у Ральфа управляющим фермой, и два молодых парня – Барри О'Ши и Тимоти Олден. Они оба любили лошадей и каждое утро приезжали из города, чтобы помочь старику поддерживать хозяйство. Вот, наверное, и все.