Донья Исабель почувствовала, словно у нее внутри что-то оборвалось. Она попыталась справиться с волнением.
— Но это всего лишь предположение? — нерешительно спросила она.
— Пока да, — ответила Луиса. — Мне придется лечь в больницу, чтобы выяснить причину и принять какие-то меры.
— Ну что ж, я думаю, что ты отнесешься к этому разумно...
— Мама, я ко всему в жизни отношусь разумно, — перебила ее Луиса. — Сейчас меня волнует другое. Возможно, мне придется отсутствовать несколько месяцев. Я хочу попросить тебя по мере возможности присматривать за порядком в нашем доме.
— Я присмотрю за девочками, и даже готова взять их к себе, если в этом будет необходимость. Но вряд ли я смогу проконтролировать поступки твоего мужа.
— А он-то меня больше всего и волнует. В Леонардо появились какое-то беспокойство, нервозность...
— Да какое мне дело до его беспокойства! - сорвалось у матери. — Меня интересует твое здоровье.
— Я надеюсь, что все будет в порядке.
— Иначе и быть не может, - категорично произнесла донья Исабель с уверенностью, которой она на самом деле не испытывала.
Природная выдержка и воспитание не давали Луисе распускаться. Но она была расстроена и встревожена. Это было видно не только по ее бледности, но и по тому, что она не спешила уезжать от матери, хотя уже сказала ей все, что хотела сказать. Беда делает нас маленьким детьми, которым кажется, что рядом с мамой можно укрыться от любой опасности.
...Этот тяжелый у Луисы день для Аугусты тоже не был удачным. Настроение у нее было более подавленным, чем обычно. Она попыталась, как всегда, отвлечься рукоделием, но шитье не терпит рассеянности — нитки путались, как мысли Аугусты.
Ей казалось, что греховность этой любви рано или поздно начнет отравлять их с Леонардо отношения. Правда, она смутно ощущала, что слово «грех» не совсем верно характеризует то, что существует между ними. Грех — это что-то страстное, бросающее вызов людям и Богу. Совсем непохожей на это была их тихая, грустная, виноватая любовь. Но с другой стороны, если не мудрствовать лукаво, что же это, как не грех — принимать любовь женатого человека, который перед алтарем поклялся другой в любви и верности на всю жизнь?
Умы поискуснее, чем у доньи Аугусты, бились над загадкой, что в земной любви от Бога, а что — от черта, да только особой ясности в этот вопрос не внесли. Конечно, не смогла разрешить его и Аугуста. Она только вновь убедилась, что отступиться от Леонардо у нее нет никаких сил.
В таком смятении чувств и мыслей находилась Аугуста, когда зазвонил телефон. Она в мгновение ока оказалась у аппарата, ожидая услышать голос Леонардо. Но вместо этого в трубке послышался звонкий женский голосок: