Томаса только развела руками. Разве можно простому парню заглядываться на хозяйских дочек! Это никогда добром не кончается.
— Да что ты такое говоришь! — воскликнула она. — Она же дочь таких богатых сеньоров, не пара она тебе, как ты этого еще не понял. Глупый ты, глупый, хоть вон уже какой большой вымахал.
— Почему же я глупый, тетушка Томаса? — обиделся Педро Луис. — Она действительно хорошая и красивая, и такая бедняжка. А колечко — это же пустяк.
— Хорош пустяк! — возмутилась прачка. — Да ты посмотри на бедную девочку. На ней же лица нет. И все из-за твоего кольца, будь оно неладно. — Томаса не знала, как ей втолковать парню, что богатая сеньорита не может быть подружкой шофера. — Они же из-за твоего кольца прямо пытают бедняжку. А она тебя не выдает. Скажи она им, что это ты подарил колечко, — и духу твоего давно бы здесь не было.
— Не выдает? — Лицо Педро Луиса вдруг осветилось почти детской радостью. Какое-то новое чувство овладело им, совсем непонятное и неизведанное.
И многое повидавшая на своем веку Томаса только покачала головой:
— Что же мне с тобой делать? Бедняга, ты так ничего и не понял...
Луиса, приехав домой, хотела пойти к девочкам, но вдруг почувствовала, что этого делать не стоит. Любой пустяк, любой их вопрос, касающийся планов на будущее, теперь, когда это будущее представлялось таким пугающим и неясным, мог оказаться непосильным ударом для нее. Она не знала, удастся ли ей не разрыдаться, если девочки вдруг вздумают к ней приласкаться.
Луиса прошла в свою спальню, бесцельно побродила по ней. Господи, да что же это она так расклеилась? Она рассердилась сама на себя. Она сильный, разумный человек и никогда не была склонна к истерикам. Поэтому теперь она тоже будет себя вести разумно и спокойно. А что, собственно, случилось? Кто сказал, что болезнь неизлечима? Собственно говоря, еще точно неизвестно, что это за болезнь.
Луиса решила просмотреть отчет экономки и привести в порядок кое-какие счета. Через некоторое время она с головой ушла в работу. Вернувшийся домой Леонардо застал жену в своем кабинете. Сидя за бюро, она сосредоточенно вчитывалась в какие-то бумаги, что-то быстро писала. Луису довольно рано настигла дальнозоркость, но она надевала очки, только когда оставалась одна. И вот теперь Леонардо с некоторым изумлением наблюдал за почти незнакомой женщиной, сидящей перед ним, деловой, сосредоточенной и совершенно не замечающей его прихода. Совсем не похоже на его привычную Луису.
Ему стало смешно и захотелось созорничать.
— Привет очкарикам! — громко сказал он. Луиса вздрогнула и сдернула очки.