Кровь начала подниматься вверх, тонкие ручейки свивались в буквы, а те, в свою очередь, в слова. Строчки из жизненных сил Морана. Я видела, как он побледнел, губы потемнели, а на шее запульсировали черные вены.
Я едва сдерживалась, чтобы не броситься к мужу. На месте меня удерживало только понимание того, как опасно вмешиваться в ход заклинания.
Тьма брала с Морана высокую плату. Кровавые строчки вспыхнули в воздухе, огонь устремился к звезде, в центре которой лежал наш сын.
Я вскрикнула. Вокруг малютки взметнулось пламя, которое погасло почти мгновенно.
— Исполнено, — пророкотал голос. — Тьма защитит твоего наследника, Моран. В этих землях не будет ничего и никого, что угрожало бы этому ребенку.
Моран пошатнулся и опустился на колено. Руки его дрожали, но кровь перестала сочиться.
— Моран! — Я подскочила к нему. — Что…
Я выхватила Варрена из круга и прижала к груди. На левой ладошке появилось кроваво-красное пятнышко — пентаграмма.
Не знаю, как мы втроем проделали обратный путь, я думала, что Моран не поднимется по крутой лестнице. Он покачивался, словно пьяный, ритуал ослабил его слишком сильно.
— Моран, что потребовала от нас тьма? — тихо спрашивала я его снова и снова.
Но он не пожелал ответить или просто не мог говорить.
Когда мы добрались до наших покоев и Варрен был устроен в колыбели, Моран почти рухнул в постель и тут же забылся тревожным сном. Он метался, закрываясь от какой-то невидимой угрозы руками, веки его дрожали, иногда с губ слетал сдавленный стон.
Кошмары владели Мораном два полных дня и две ночи. Все это время он пребывал на границе между сном и явью, рискуя соскользнуть во тьму и остаться там. Он успокаивался только тогда, когда я ложилась рядом, прижимаясь всем телом, гладила его и шептала его имя. Я приготовила укрепляющий отвар и поила им мужа, когда он ненадолго приходил в себя. Его губы обметало, как в лихорадке, кожа стала сухой, как страница в старой книге.
Я положила под подушку травы, отгоняющие зло, и натирала ему виски ароматными маслами.
На третий день Моран очнулся и как ни в чем не бывало попросил завтрак. Он набросился на еду с поистине зверским аппетитом. Но главное, в его глазах появился блеск и с лица схлынула мертвенная бледность.
— Со мной все в порядке, Магда, — уверил он.
И я поверила его улыбке. Сегодня. Хотя уж слишком беззаботной и искренней она выглядела, но мне так хотелось, чтобы то, что говорит Моран, было правдой.
— Наш ребенок под защитой тьмы. Ты, Магда, тоже. А обряд… так было нужно. Зато теперь я спокоен за нас.
— Моран…