Мы лежали в постели обнявшись, а Варрен крепко спал в кроватке.
— Не знаю, — отвечала я, — чувствовалось в этом менестреле что-то зловещее. Не нужно было его пускать, да еще и кормить вдобавок.
— Если бы он затевал что-то недоброе, то не смог бы пройти в ворота, — сказал Моран. — В темных землях шатается много странного люда. Просто забудь, любовь моя.
Он сказал это так естественно, как будто говорил подобное каждый день.
— Скажи это еще раз, — попросила я.
— Забудь этого певца, Магда. Тем более голос у него был так себе.
— Нет, не про певца! Скажи, что любишь меня. Я хочу услышать это еще раз.
— Но ведь и так понятно, — сказал Моран, прижимая меня к себе. — Зачем зря сотрясать воздух? — ворчливо добавил он.
— Ну, ладно. Завтра обязательно скажи мне еще раз, — потребовала я, погружаясь в сон.
Но утром выяснилось, что Моран в срочном порядке отбыл к принцу Гису. Он сказал слугам, что вернется к обеду. Но его не было и к ужину. Не вернулся он и на следующий день. И еще через день.
Моран пропал.
В шуме вереска мне чудился шепот: «Любовь моя, любовь моя». Я упрямо смотрела в арку портала, как то вот прямо сейчас из нее шагнет Моран. Я так долго не моргала, что второй глаз начала застилать пелена, только никакой не истины, а слез. Зажмурившись, я представила себе, как с лица мужа уходит тьма и его ореховые глаза мне улыбаются. Я почти слышала, как звякают «кости» на сто доспехе, когда прижимает меня в объятиях к своей груди.
— Вам бы поесть, хозяйка. — Тереза подошла совершенно неслышно. — А то совсем прозрачная стали. Да еще и озябли небось. Стоите тут Темнейший знаег сколько времени. Вернется хозяин, будьте уверены. Даже и волноваться нечего.
Но в голосе кухарки я безошибочно уловила фальшивые нотки. Нет. Волноваться стоило, и еще как. Прошел месяц, а от Морана не было никаких вестей.
— Ну, нельзя так, — не сдавалась Тереза. — Не едите, не спите, а все плачете ночами. Вы столько слез лили, что…
Она многозначительно замолчала.
Наверняка горничные насплетничали, что пролитые мной слезы превратились в миниатюрную реку, которая оставила на полу разветвленное русло. И его не получалось вывести никакими средствами.
— Хозяин и раньше не отворачивался от таких опасностей, какие мы и помыслить себе не можем. И ничего. Он же морт’аэн.
Тереза заботливо накинула мне на плечи шаль.
— Не стоит так убиваться. Вот увидите, не сегодня, так завтра он вернется, и вы будете смеяться, что так волновались. Пойдемте.
Я позволила Терезе увести себя от портала в замок.
— Ах, если бы не этот певец. Мерзкий вестник! — неожиданно взорвалась я. — Накликал беду. Вырвать бы ему поганый язык. Та песня о расставании, которую он пропел…