— Так и сделаю, — сказал я, почти физически ощущая, как меня вновь закрывает обычная броня. Вика её сняла легко и почти безболезненно — поцелуями. Но зря. Без неё не выжить. Не в моём мире — тут живьём кожу сдерут, даже родной отец.
Он встал и пошёл к дверям. У порога обернулся:
— Думай, Михаил, думай. Если ещё осталось чем.
* * *
— Шамони Мон-Блан — это шикарно, незабываемо! — причмокивал Маню. — И ехать всего шесть часов. Если мы загрузимся в авто через час, вечером уже будем там: пить белое вино и наслаждаться снегом. Вика, ты видела снег в Шамони?! А горы, о Мон Дьё, какие там горы!
— Поехали, Викуль, развеешься, — улыбнулась Даха, — ты ведь официально уже не работаешь, можно оторваться! Тебе будет с нами хорошо.
Они поцеловались, милые и смешные, как голубки. Точнее счастливый, всклокоченный индокур и воробышек.
— Спасибо, но я не могу сразу согласиться, — сказала я, — вот придёт Миша, тогда и решу.
— Да-да, Миаил, — кивнул Маню.
— О нет! — вытаращилась на нас Даха с натуральным ужасом. — Вы предлагаете мне провести медовый месяц с Михаилом?! За что?!
— А что, чувак как чувак, — примирительно приобнял её Маню. — Мне понравился.
— До того, как ты его пришиб? Или после? — не успокаивалась Даха. — Если б я ему заехала, мне б тоже, возможно, понравилось. Ой, извини, Викуль… Вырвалось… Хотя нет, это же ужас!!! Я не смогу…
И что ей скажешь?
Если бы мне предложили в первую неделю работы с Мишей отдыхать, я бы, наверное, тоже предпочла тихо собирать опавшие листья граблями в мамином саду или дома сидеть, с котом.
Маню обнял Даху покрепче и с хитрым видом увлёк в спальню. Подмигнул мне у двери. Пошёл ставить вопрос ребром? Правильное место!
Что и говорить, Маню, кажется, самый классный на свете француз, пусть и совсем не красавчик — с картофельным, красноватым носом и торчащими во все стороны отросшими соломенными волосами. Лёгкая зависть коснулась моего сердца: жаль, что Миша не такой же раскованный и весёлый. Зато красивый. И мой. Очень надеюсь, что мой! Хотя было немного боязно: всё так быстро и неожиданно развивается! Как бы не проснуться где-нибудь на работе, хлопая глазами на отчёт в мониторе и слушая рёв удава по громкой связи!
Я тут же себя отругала, вспоминая бесподобные Мишины глаза и целый мир, который он открывал передо мной — сложный мир, но реальный. Стыдно стало. Он бы не рассказывал о себе, если бы не хотел, чтобы я узнала его лучше. Не для недельного же отпуска! И о любви сказать, по-моему, такому интроверту, как Миша, было сложно. Но ведь он сказал! А розы?! Такой букетище мне ни один мужчина не дарил! Даже романтичный Володя до того, как ему всё в России надоело, и он решил, что йога в Нью-Йорке быстрее приведёт к просветлению, чем скручивание в асаны в Ростове-на-Дону. Впрочем, у Володи и денег-то никогда не было, только светлый взгляд и мысли о возвышенном, не мешающие ему периодически обносить чужие клумбы ради красивого жеста и осыпания меня розовыми лепестками в постель.