Слава Богу! Включилась!
Я перелез на Викино кресло и налёг на дверь. Угу, как бы не так. Словно нас настоящим бетоном привалило. Попробовал опустить стёкла. Их тоже заблокировало. Что за клин такой?! Сзади вообще было беспонтово: кузов ударом покорёжило с соответствующими последствиями. Но я упорный.
— Я включила бипер, — сообщила Вика. — Хорошо, что мы не поскупились и сразу взяли к нему упаковку батареек.
— Здорово. Это очень здорово!
— Переоденешься?
— Чуть позже. Ты на ноги надевай тёплое, они замерзают прежде всего, — сказал я. — Под себя их подожми или свитером лишним укрой.
А сам выстраивал план действий. Нам надо вылезти из машины и проковырять в плотной снежной корке большее пространство для воздуха, а ещё лучше — выбраться на поверхность. Я слышал, некоторым с голыми руками удавалось добраться до поверхности снега. Хотя немногим… Плевать! Будем полагаться на позитивный опыт. Монте-Кристо вообще ложкой подкоп сделал.
— Вика, а тебе нравится история про графа Монте-Кристо? — спросил я.
— Не очень. Я не люблю про месть. — Замялась на секунду, чуть кашлянула, потом продолжила: — Хотя я сама, конечно, не белая и пушистая.
— О, ты кому-то мстила? — удивился я. — Я и не знал, что ты коварная!
— Ну, не совсем мстила, — почему-то смущённо ответила Вика, — планы были, но провалились с треском…
— Пушистость победила? Я так и знал! — хмыкнул я и принялся выковыривать стекло на пассажирской двери. Главное, была бы это моя машина, были бы нормальные инструменты на любой случай, а тут… словно голой пяткой на саблю. Можно было бы дверь разобрать и вынуть стекло. Но чем? Ни гаечного ключа, ни отвёртки. Я открыл бардачок. Кем-то забытый путеводитель хорош был только в топку. Я изо всех сил надавил плечом на стекло и дверь. Ничего. Через какое-то время я потерял терпение и начал бороться со стеклом почти с той же интенсивностью, с какой герой Андрея Миронова в «Бриллиантовой руке» пытался на подиуме «превратить брюки в элегантные шорты». Кажется, в салоне стало душно.
Пот покатился по моему лбу не только от усилий, но ещё и от мысли, что мы тут будем похоронены, как в склепе. Я и Вика. Почувствовал себя виноватым и похолодел, словно чёртов снежок в желудок провалился. И холодом сковало всего.
И вдруг Вика коснулась моего плеча, приобняла. Будто почувствовала. Тёплая, нежная, родная. Я поцеловал её ладошку. Обернулся. Вика смотрела на меня так, словно я Железный человек и Бэтмэн в одном флаконе. И не боялась больше. Теперь в ней было спокойствия хоть ложкой черпай. Мне даже здравая мысль в голову пришла.