Мать и дочь обсудили варианты. Их было немного. Квартира матери в Химках отпадала сразу. По слухам, там уже были немцы. Идти в пункт помощи беженцам было, наверное, последним шагом, на который обе они пошли бы. Такой пункт был здесь, неподалеку от них, и они видели, что там творится.
Оставался Остров, где никто из женщин ни разу не был и доподлинно не знал, где он находится. Мужчины в семье стали иметь некоторое отношение к нему совсем недавно, в конце прошлого года. Известно было только, что они, отправляясь на Остров, шли куда-то туда, к Андроникову монастырю, где кольцевая железная дорога ближе всего подходила к Чистым прудам.
Они собрали все, что могли унести с собой. Кое-что спрятали в тайник в подвале. Чтобы проникнуть в него, надо было знать, где находится замковый кирпич. Надо было не просто нажать на него, а довольно долго непрерывно давить, после чего кирпич начинал понемногу поддаваться, затем раздавался скрип невидимой пружины, и на перпендикулярной стене внутреннего фундамента открывалась маленькая кирпичная дверь.
За дверью было достаточно большое помещение. Туда мог залезть человек и даже закрыться изнутри. По традиции знать о тайнике полагалось старшему мужчине в доме и его жене. Традиции традициями, но когда стало ясно, что в доме на непонятный срок остаются одни женщины, Иван Сергеевич самолично показал тайник Елене. Туда снесли все, что сочли наиболее ценным.
В погребе оставалось много продуктов, но забрать их с собой было невозможно. Оставалось надеяться, что грабители, которые обязательно здесь появятся, не найдут вход туда. Вход в погреб тоже был хорошо замаскирован и защищен хитрыми замками. Видимо, строители дома не сомневались в том, что хозяевам в будущем придется пережить тяжелые времена.
Тяжелые времена наступили не только для домика у Чистых Прудов, а для всего города. 12 октября 1941 года вышло постановление Государственного комитета обороны об эвакуации из Москвы высших органов государственной власти, большинства предприятий и учреждений культуры. Толпы москвичей и беженцев из западных районов страны устремились на Восток. Присоединились к ним и Елена с грудным ребенком на руках и рюкзаком за спиной. Рядом с ней шла ее мать, тоже с рюкзаком, толкая перед собой детскую коляску, нагруженную всяким домашним скарбом.
Со времен нашествия Наполеона, почти сто тридцать лет назад, Москва не знала такого исхода жителей. Тогда из Москвы ушло около трехсот тысяч жителей. Деревянный город сгорел дотла то ли по воле самих жителей, то ли сам в результате мародерства, но никак не без участия городских верхов.