Завершил разгром некогда великой страны Ельцин. Сначала Беловежским соглашением, а затем и заявлением: «Берите себе столько суверенитета, сколько унесете». По сути, он сказал: «Спасайтесь все, кто как сможет!»
Ну, как было не выполнить такое указание!
Промышленность при этом встала. А как ей было не встать. Все связи разорваны. Госплана нет. Рынок все сам сделает, говорили крупнейшие экономисты. Наверное, сделает, только когда. За рубежом купить проще, а, зачастую, и дешевле. Там у них все налажено. И страна села всем весом на нефтяную иглу. Краешком она начала садиться на нее и раньше, когда Хрущев, начисто разорив свое сельское хозяйство и не дождавшись невиданных урожаев кукурузы за полярным кругом, начал закупки продовольствия за рубежом.
Но тогда это были еще «семечки». Всего несколько процентов от всеобщего валового продукта. А в девяностых годах, когда вся страна оказалась банкротом, нефть и газ стали почти единственным достоянием республики.
На фоне всей этой вакханалии, все же, кто-то продолжал работать. По огромной стране ходили поезда, летали самолеты. Добывались руда, уголь, нефть, выплавлялась сталь, работали больницы и школы. Нормальные, здравые люди не хотели вступать в дружную семью народов мира голыми. Они хотели работать, делать свое дело, жить в тепле и достатке с занавесками на окнах и скатертью на столе, растить детей. Продолжая трудиться, стремясь удовлетворить свои мещанские интересы, они, как могли, сопротивлялись начинавшейся деиндустриализации страны.
Боролся за свои интересы и маленький коллектив, где трудился Виктор.
Расстояние от Санкт-Петербурга до Парижа по прямой около двух тысяч восьмисот километров, и за время существования этих городов никак не изменилось. Путешественнику, если он, конечно, не летит по воздуху, придется на этом пути преодолеть гораздо больше километров, или верст, что в данном случае не имеет значения, и пересечь границы многих государств. В начале девятнадцатого века по воздуху не летали. По земле перемещались с помощью лошадей, а по морям плавали, используя парус. И то и другое двигалось медленно. Лошади могли перемещать экипажи или всадников со средней скоростью никак не больше десяти километров в час. Если только дорога это позволяла. Кроме того, в дороге иногда приходилось останавливаться, чтобы, например, сменить лошадей, отремонтировать экипаж, пройти таможенные формальности. Наконец, у любого живого человека есть естественные физиологические потребности.
Да и не безопасны были европейские дороги в то время. В любой момент лихие люди могли остановить одинокий экипаж, и, в лучшем случае обобрать пассажиров до нитки, а уж о худшем не стоит и говорить. Особенно славились этим Россия и Польша. На их просторах, да еще и покрытых густыми лесами, можно было пропасть, что называется, не за грош.