Особенно подробно говорил он о ванной, туалете и маленьком закутке в тамбуре. Там везде по специальным желобкам тонкой струйкой текла вода. В ванной и в тамбуре она скапливалась в маленьких раковинах на уровне чуть выше пояса, а в туалете, как полагается, внизу.
— Все, что в туалет попадет, разложится специальными бактериями и в землю уйдет. То же и в ванной. Душа здесь, как видите, нет. Тряпочкой будете обтираться, а потом мыть ее в раковине. Только мылом не пользуйтесь, боже, упаси. А то бактерии погибнут. И на стирку здесь будете воду набирать, не быстро, конечно. И стирайте тоже, просто в водичке. Без мыла и порошков. Все чистое будет.
В закутке тамбура вода, стекая в раковину, проходила через маленькую полочку. На ней, как на тарелке, повторяя ее форму, лежал большой кусок белого вещества.
— А вот это есть можно и нужно. Вкусно, сытно и полезно. Можно прямо так есть, а можно сушить на сухарики, — деревянным ножом, висящим тут же рядом на веревочке, — он отрезал тонкую полоску вещества, съел его, тем показывая, что это действительно можно есть. Потом отрезал по кусочку своим зрителям. Женщины смело взяли в рот вещество, и, жуя, кивками головы выказывали одобрение.
— Это хлебом земли называется, — торжественно произнес Григорий.
Виктор с опаской положил в рот кусочек хлеба земли, но, распробовав, согласился, что действительно, вкусно. По структуре хлеб земли напоминал мягкий сыр, но обладал тонким, едва заметным ягодным вкусом и не менее тонким ароматом.
Проглотив же кусок, Виктор вдруг возмутился:
— Что же это получается, отходы перерабатываются в еду?
— Не убивайся так, Витя, — мягко ответил Григорий, — все, что мы едим, уже не раз ели. Ты, Витя, грамотный, про круговорот веществ в природе, наверное, слышал. Знаешь, что любой росточек из земли соки вытягивает. А что это за соки, как не переработанные бактериями останки других растений и животных, которые здесь когда-то жили. Так что, кушай, не сомневайся.
После такой отповеди Виктор решил дальше молчать. Женщины понимали и воспринимали Григория лучше, чем он. Он вышел на улицу. Входная дверь легко поддалась ему.
— Надо бы замки повесить, — подумал он, и тут же услышал голос Григория:
— А вот этого не надо, ни в коем случае. Дом чужого и так не пустит. Вон, поди, открой калитку соседу, видишь, как человек мается.
Действительно, сосед безуспешно пытался открыть калитку, на которой, как точно знал Виктор, и замков-то никаких не было. Ему же калитка поддалась сразу, стоило лишь к ней прикоснуться.
Войдя во двор, сосед с уважением осмотрел постройки и еще только начавший зеленеть газон: