Да, конечно, все мы под Богом ходим и точно знаем, что от судьбы не уйдешь, но люди в городах все же планировали свою жизнь. Уже к концу 50-х годов общее настроение городского населения было основано на позитивных ожиданиях. Никто не ждал золотых гор, но надеялся на пусть медленный, но, все же, рост заработной платы и пенсий. Никто не сомневался в том, что медицина и образование будут бесплатными, что число мест в детских садах будет расти, а пионерские лагеря будут все лучше и лучше.
Все надежды советских людей здесь не перечислишь, но жизнь объективно, в цифрах и фактах, становилась лучше. Очень значительные изменения в условиях жизни Виктор почувствовал, вернувшись из армии в отдельную двухкомнатную квартиру. После двух десятилетий жизни в бараке в комнатушке площадью в девять квадратных метров с вонючей и грязной общей кухней, одним умывальником на двадцать человек и туалетом во дворе, чистенькая двухкомнатная квартира с собственной, пусть крохотной кухней и совмещенным санузлом казалась невообразимой роскошью. Квартира эта воспринималась как награда за немыслимые тяготы войны, как залог светлого будущего, как высшее достижение страны, преодолевшей разруху и сумевшей наладить мирную жизнь.
Так относилась семья Виктора Бранникова к своей квартире, к своей жизни, к своей стране. У всех у них была интересная работа и достаточно широкий круг общения, была уверенность в дне сегодняшнем, да и в завтрашнем тоже.
Спокойная мирная жизнь, можно добавить еще и созидательная, предел мечтаний многих поколений людей чуть ли ни во всех странах мира. Мало кому выпадает удача хоть недолго пожить такой жизнью. Но если уж случается такое везение, то, как ни странно, люди очень быстро перестают ценить свое положение. Откуда-то среди них появляются персонажи, взятые уже не из жизни, а из сказок. Может быть, и не из самых страшных, таких, например, как сказка о рыбаке и рыбке.
Себя Виктор в свои тридцать лет искренне считал убежденным коммунистом и настоящим советским человеком, без всяких там исключений. Убежденность эта зиждилась не на теоретическом багаже. Классиков марксизма он не читал. Краткий курс ВКПб в руках держал, пробовал читать. Но разбираться во всех этих левых и правых уклонах даже и не пытался. Что было, то прошло, считал он. Генеральная линия партии вышла в победители, и это главное.
Эта самая Генеральная линия представлялась ему чем-то вроде танка, упрямо идущего к великой цели, не разбирая дороги. О красном терроре, о ВЧК, коллективизации, репрессиях и многих других событиях советской истории он судил по отрывочным слухам, что до него иногда доходили. Во многом его познания в этих областях основывались на художественной литературе. Так, например, о коллективизации его знания основывались на романе Шолохова «Поднятая целина». О борьбе с кулачеством он судил по рассказу о Павлике Морозове. ВЧК же представлялась ему этаким огромным колоссом во главе с железным Феликсом, борющимся одной рукой с контрой, а другой — с беспризорничеством. «Педагогическую поэму» Макаренко он тоже читал.