Доклад Хрущева на XX съезде КПСС был опубликован в печати лишь тридцать три года спустя после съезда в 1989 году.
В памяти Виктора Хрущев оставался в первую очередь как руководитель государства и при этом как земной человек. Сталин же в его глазах был небожителем. Его портреты были иконами. И культ его был близок к почитанию бога. Не сравнить с культом самого Хрущева, который он создал себе сам или его окружение, или они все вместе дружными усилиями.
В культе личности Хрущева ничего божественного не было, а может быть, просто не успело появиться. Он просто был главным начальником страны, в меру хозяином, в меру политиком и, несомненно, самодуром. Так относился к нему народ, так думал о нем и Виктор. И, все же, народ многое прощал Хрущеву за то, например, что освободил из тюрем и лагерей массу народа. За начало массового жилищного строительства. Вот и доклад, что Виктор держал сейчас в руках, находился в доме, который теперь в народе называют «хрущебами».
Виктор начал читать доклад, и уже не мог оторваться. Закончил чтение далеко за полночь, лег в постель, но заснуть так и не смог.
— Неужели все это было? — думал он. — Как можно было депортировать целые народы, уничтожать партийные и военные кадры? Как могло случиться, что после XVII съезда партии из ста тридцати девяти членов и кандидатов в члены ЦК партии через несколько лет в живых остался лишь сорок один? А из одной тысячи девятисот шестидесяти шести делегатов погибли одна тысяча сто восемь? А ведь это был съезд победителей! Они построили новое государство, создали индустрию, построили социализм и получили. Получили по заслугам.
А что же происходило в начале войны и до нее? Бездарно организованное перевооружение армии, репрессии против командиров Красной армии. Кто все это допустил?
Неужели Сталин? А куда же смотрело его окружение? Ведь исполнителей воли Сталина были тысячи, сотни тысяч, миллионы?
Получалось, что страной тридцать лет единовластно руководил больной человек, параноик. И никакого демократического централизма не было. Было единовластие, тирания. Преступная тирания!
Невольно возникал вопрос и о культе личности уже и самого Хрущева.
— Мы еще долго не будем знать, что он натворил, — думал Виктор, хотя на самом деле о деяниях Хрущева уже многое было известно.
Утром он встал с больной головой. Вернул жене папку с листочками и сказал:
— Не читай, ради Бога, этот пасквиль. Верни, откуда взяла, и больше ничего такого не бери. Вранье все это. Потому и самиздат. Не верю всем этим глупостям, и ни один здравый человек в них не поверит. Не мог Хрущев ничего подобного говорить.