Другие же лошади худели, и бока у паха начинали впадать – признак, что лошадь изнурена. Я замечал это даже у Дуры, хоть и старался ее подкармливать и делал все походы пешком, ведя ее в поводу.
Вообще наша колонна шла в поводу из-за холода, а чтобы согреться, пускалась бегом в поводу же. Одну ночь так морозило, что орудийные колеса перестали крутиться и пушка скользила как на полозьях со скрипом.
На моей обязанности был обоз. Надо было смотреть, чтобы повозки не отставали, чтобы груз был правильно распределен и чтобы солдаты не ложились на повозки спать. Они могли замерзнуть, а кроме того, это утяжеляло повозку. Но было так холодно, что солдаты предпочитали идти пешком, чтобы согреться.
Галлюцинации
Вероятно, благодаря усталости, отсутствию сна, луне и снегу, часты бывали галлюцинации. Мы видели то, чего на самом деле не было. Я стал часто видеть боковым зрением вскакивавшего с лежки русака (зайца), но когда поворачивал голову, ничего не было.
Ночью при полной луне мы, несколько офицеров нашей и конно-горной, шли впереди колонны. Копыта предыдущих колонн взрыхлили снег, и вот один офицер стал в этих комках снега видеть розы. Сначала мы над ним посмеивались, но вскоре мы все увидели ворохи роз, всех цветов и даже голубые и фиолетовые. Некоторое время это было забавно. Ворохи роз появлялись шагах в пятидесяти и исчезали шагах в пяти перед нами. Мы шли по ковру роз. Но вскоре это стало нас беспокоить, и мы старались больше не смотреть на дорогу, чтобы не увидеть их снова.
Батарея переходила железную дорогу. Скорняков сказал мне остаться, пропустить батарею и пересчитать все повозки – не отстала ли какая из них. Я сел на Дуру. Рядом со мной встал железнодорожный сторож и смотрел на батарею. Я пересчитал повозки, все были тут. Я еще взглянул на дорогу, освещенную луной, – она была пуста.
– Сколько верст до следующей деревни? – спросил я сторожа.
Ответа не последовало. Удивленный, я повернулся. Никакого сторожа не было. Я посмотрел во все стороны – никого. На снегу, где он стоял, следов нет. Почудилось. А я так ясно видел все детали – его зипун, стоптанные валенки, остроконечную барашковую шапку, два свернутых флага (красный и зеленый) под мышкой и в руках потухший фонарь. Фата-моргана.
Недалеко стояло несколько товарных вагонов. Я поехал посмотреть, что в них. Не слезая с Дуры, отпихнул дверь. Но полная луна давала густую тень – я не мог рассмотреть, что там внутри. Прямо с седла я влез в вагон, но тотчас же поспешил опять сесть в седло и уехать. Потому что в вагоне были замерзшие люди. Вероятно, брошенные больные. На этот раз это была не галлюцинация. Я содрогнулся. Какой ужас. И вероятно, таких покинутых множество повсюду. Нет никаких лазаретов. Самое верное место в батарее, пусть возят на повозке. Люди в частях сроднились и тебя не бросят.