Десант был неудачен. Казаки не поднялись поголовно, потому что красные навезли массы войск. Но казаки встретили нас как освободителей и многие к нам присоединились. Нас было слишком мало, чтобы завоевать всю Кубань. Против нас были втрое сильнейшие красные войска. Выбрались мы только благодаря Бабиеву. Десант ужасная вещь, Боже сохрани от десанта. Считаю, что нам повезло, что мы вернулись.
Я лег на палубе и крепко заснул. Проснулся я уже в Керчи. Пароход стоял у пристани. Меня послали в трюм разгружать лошадей.
Брат был в обозе в Керчи. Он очень беспокоился обо мне. Слухи ходили самые фантастичные. Он пришел на пароход. Снизу из трюма я услыхал его голос, спрашивавший обо мне. Я поднялся на палубу. Мы улыбнулись друг другу.
– Ну, как было?
– Ужасно. Мы едва вырвались.
– А Андромаха?
– Было очень трудно для нее, но она все хорошо перенесла.
Я снова спустился в трюм доканчивать выгрузку лошадей. Было чувство счастливой усталости. Все же отбрыкались, остались живы.
Хоть десант на Кубань был неудачный, но мы отвлекли на Кубань много красных сил и дали возможность нашим в Таврии окружить и уничтожить конный корпус Жлобы (18 и 19 июня 1920 г.). В нужный момент у красных не оказалось резервов – все были на Кубани.
Проигрыш
Вернувшись из десанта, обе батареи пробыли недели две в Керчи. Коновязи и орудийные парки были на большом дворе школы. Обозненко придумал устраивать там занятия с солдатами. Я на занятиях регулярно отсутствовал, и мой плохой пример заразил других офицеров. Брат играл в карты где-то в городе, и играл довольно счастливо. Когда он был в выигрыше, мы шли ужинать в приморский ресторан.
В Керчи нам выдали жалованье. Я получил что-то около трех тысяч рублей. Офицеры тотчас же стали играть. Я в карты не играл, но в этот раз меня уговорили взять карту. Очень быстро я проиграл пятьдесят две тысячи. Проиграл бы больше, если бы капитан Ковалевский не приказал кончить игру и разойтись. Главное, игра не вызывала во мне азарта, а просто я не умел. Очень подавленный я пошел на нашу квартиру и сказал брату:
– Я проиграл в карты.
– Знаю, мне уже сказали.
– Что же делать?
– Надо платить.
– Как?
– Не знаю.
Я лег на кровать, самые темные мысли вертелись в голове. Заплатить из жалованья я не мог. Надо было бы выплачивать годами, не тратя ничего на себя. Тогда самоубийство, раз я не мог заплатить долг чести. Но это мне казалось глупо, особенно после десанта, где избежали стольких опасностей, и из-за часа игры, который мне не доставил никакого удовольствия. Но что же делать? Смеркалось. Вошел брат.