Нас высадили в большом селе Волновахе, и мы пошли походом вдоль железной дороги на Токмак. Дошли до Цареконстантиновки, не встречая сопротивления, но чувствуя присутствие махновцев всюду. Нельзя было отделиться от колонны. Махновцы нападали на одиночных.
Наша тактика состояла в постоянном движении. Этим достигалось несколько целей: облегчался постой на квартирах, хозяевам мы были не в тягость. Напасть на нас было трудно, потому что мы внезапно уходили, а собраться махновцам было опасно – а вдруг мы, как на зло, появимся.
Наш обоз подвергся нападению из-за того, что долго стоял на одном месте. Поручик Игнатович, начальник обоза, храбро защищался и был убит. Другой же офицер струсил и сдался. Его труп был найден в прессе для сена.
В Цареконстантиновке начиналось сплошное селение на десятки верст. Деревни не отделялись друг от друга. Помню Конские Раздоры, другие названия забыл. Кончалось это населенное место небольшим городком Пологи, а дальше, верстах в двадцати, было село Гуляй-Поле, родина самого Махно.
Тут впервые мы познакомились с обрезами. У винтовки обрезали ствол и ложе. Получался громадный пистолет, который стрелял неточно, но который было легко спрятать под полушубок. Иногда свистела самодельная пуля, попадали они редко, но наносили страшные раны. И у нас и у махновцев был недостаток в патронах, что было скорей преимущество для нас, потому что махновцев было много.
Гайчул
Нас, троих разведчиков, забыли. Батарея ушла, не предупредив нас. Было очень холодно, и мы избегали выходить наружу. Выйдя навестить лошадей, я увидел, что соседние дворы пусты – лошадей не было.
Куда подевались наши? – спросил я хозяйку. Они ушли рано утром.
Махновцы могли напасть на нас каждое мгновение. Мы поспешно поседлали и пошли шагом по деревне, по следам батареи. Брат взял у меня карабин. Он, как пехотный офицер, умел лучше меня обращаться с винтовкой. Мы сохраняли беззаботный вид и избегали спрашивать, куда пошли наши. Шли шагом. Но выйдя из деревни, пошли рысью. Был снег и следы колонны были хорошо видны. Ванька кусал мне коленку, он был чем-то недоволен, но времени не было доискиваться. Наконец мы услыхали орудийный выстрел и пошли туда. У села Гайчул мы наконец присоединились к батарее.
Наши вели бой с махновцами, впервые оказавшими открытое сопротивление. Наши стояли с ближней стороны на холмах, махновцы медленно отступали с другой стороны. Внизу лежало село, жители ушли с махновцами. Велась редкая стрельба из-за недостатка патронов.
Я вспомнил о недовольстве Ваньки и расседлал его. О, ужас. При поспешной седловке потник дал складку, и я Ваньке набил холку. Позор для всадника. Теперь его нельзя седлать в течение трех недель. На чем я буду ездить? Надо достать другую лошадь. Как?