Я бы тоже хотел бы узнать, да навряд ли, уже получится — на этом свете, по крайней мере! Их старшего сына, почти сразу же забрал к себе на воспитание её отец — по народному, калмыцкому обычаю и, я его больше не видел. Остальные трое детей — две девочки и мальчик, растились и воспитывались в специально подобранной крестьянской семье… Родители их, конечно, навещали — два-три раза в год, в лучшем случае.
Пока, вроде, в ничём таком — особенном, замечены не были… Дети, как дети! Росли, учились, шалили… Выросли — работают и служат.
Всё с ними нормально!
Кстати… Сразу расскажу про Бориса Саналовича — Бату, стало быть… Чтоб, больше не возвращаться.
В тринадцатом году он ко мне попрощаться пришёл — ровно за год до начала Великой Войны:
— Уходу я от тебя, Дмитрий Павлович!
Это было довольно-таки неожиданно — с Бату у меня никаких проблем, никогда не было: производительность двух его конезаводов вот-вот — к семнадцатому году, должна была достигнуть максимальной производительности. Я, иногда и забывал про его существование — до того, у меня с ним проблем не было!
— …Как это, «ухожу»?! — признаюсь, я растерялся! — …Куда? Ведь, столько вместе… Ведь, только-только!
— У меня ведь, есть свой народ — калмыки! — в узких прорезях глаз Бату, ничего прочесть было нельзя, — им, скоро тоже… Достанется.
Что я знал про историю калмыков? …Вроде, при царе они были приравнены в правах к казакам, в Гражданскую воевали за белых и прославились храбростью и зверством, а в сорок третьем — вместе с чеченцами и крымскими татарами, были выселены со своей земли Сталиным за сотрудничество с немцами.
Специально потом искал — в наших бумагах с «послезнинием»: про калмыков ни слова.
— Ну, что ж — если, ты так решил… Не жалко всё бросать, Борис Саналович?
— Мы, калмыки исповедуем буддизм, — лишь, легко усмехнулся тот, — мы привыкли терять всё, ни о чём не сожалея. Тем более, всё у меня налажено, везде расставлены надёжные, проверенные люди. Доверяй им и, всё у тебя будет хорошо с коневодством, Дмитрий Павлович!
— Ну, тогда… Увидимся, Борис Саналович!
— Навряд ли…
— Тогда, прощай! Удачи тебе — где б, ты не был…
— Прощай, Дмитрий Павлович! И, тебе удачи — что б, ты не делал…
Больше, я Бату никогда не видел и ничего про него не слышал. Как в воду канул! Вот только, всю Продолженную Войну калмыки были на стороне красных, а к Лизе в бригаду — уже с четырнадцатого года, из Калмыкии приходили добровольцы — смелые до безумной отчаянности парни-джигиты и, не было у неё и у Республики, никого преданнее их…
В том ночном — в последнем её бою, с Лизой бок о бок билось с сотню всадников-калмыков и, даже возникла легенда, что не погибла она вовсе, а её — тяжелораненую, спасли в кромешную темень и, увезли к отцу в Калмыкию, последние из них выжившие.