Теперь же Клеменс выглядит равнодушнее античной статуи с пустыми глазами, в которых нет ни единой эмоции.
– Ешь, – Теодор ставит перед ней тарелку, подает вилку и стакан молока. Она мотает головой. – Не хочешь? А чего ты тогда хочешь?
Клеменс что-то бормочет и, когда Теодор нетерпеливо переспрашивает, повышает голос.
– …чтобы умер. Хочу, чтобы он умер.
Внезапный порыв ветра распахивает неприкрытое кухонное окно и врывается внутрь дома. Теодор вздыхает, отодвигая в сторону свой завтрак.
Спорить с ведьмой – рыть себе могилу.
– Хорошо, – с готовностью отвечает он. – Я тебя понимаю. Меня этот ублюдок тоже в мире живых не устраивает. Но!
Он обходит барную стойку и останавливается рядом с Клеменс – большие глаза на худом бледном лице, темные зрачки, почти скрывающие радужку, она смотрит на Атласа снизу вверх, похожая в этот миг на Клементину из той Ирландии, далекой и полузабытой. Как ему защитить девочку, если все снова скручивается вокруг них двоих, будто заговор, проклятье, у которого нет ни конца, ни начала?
Бутоны тюльпанов, изогнувшихся в знак восьмерки. Бесконечный цикл.
– Чтобы отправить его на тот свет, нужно знать, с кем мы имеем дело, – говорит Атлас, предчувствуя, что о словах своих он сильно пожалеет.
– Я узнаю, – кивает Клеменс. – Шон предоставил нам все что нужно.
– Уверена?
Она смотрит мимо Теодора на ярко-зеленые мигающие цифры микроволновки.
– Он хотел, чтобы я услышала и запомнила его слова. В конце концов, в них вся суть.
Есть ли у них теперь иной выход?
Девочка, пережившая смерть друга, вряд ли останется в своем уме, если не отыщет цель, ради которой сможет ожить сейчас.
Месть – не лучший выбор, только другого судьба Теодору не предоставила. Он и сам понимает – давно уже догадывается, – что за личностью Персиваля кроется нечто более страшное, чем убийца, что-то, с чем он еще не сталкивался и что отчаянно желает получить Клеменс Карлайл. А раз так, то Теодору не остается ничего другого, кроме как одолеть страшное зло внутри таинственного безумца.
И, быть может, на этот раз он сумеет искупить свою вину перед ведьмами.
***
Бен сверлит Теодора сердитым взглядом. Пока Клеменс принимает душ, заверив их обоих, что топиться в ванной не собирается, Паттерсон отчитывает бессмертного за все его последние прегрешения.
– Тебе незачем втягивать в эти разборки бедную девочку! – шипит он прямо с экрана ноутбука. Теодор вертится на неудобном крохотном стуле в спальне Клеменс, стараясь принять наиболее комфортную позу. Под причитания Паттерсона сделать это весьма сложно.
– Я знаю, – вздыхая, говорит Атлас. – Знаю, ее лучше вообще увезти подальше из Франции, на какие-нибудь далекие острова. Но не сейчас. Ты не видишь ее, не понимаешь. Она раздавлена. И ей нужна цель, чтобы преодолеть горе.