– Месть – это не выход, Теодор! – почти срывается на визг Бен. – Одумайся! Ты хочешь ее к еще одному убийству привлечь! Это же… Ты ей жизнь разрушишь.
Даже сквозь блестящий экран, глядя на расплывающееся пикселями лицо Бена, Атлас чувствует его осуждение. Оно немым куполом давит на плечи. Теодору следовало остановить Персиваля до того, как тот сломает мальчишку.
Теодору следовало спасти его раньше.
– Я вовсе не собираюсь решать вопрос мести, – цедит он сквозь стиснутые зубы. «Думаешь, я не зол на себя, Бенджамин?»
– Этот маньяк хочет получить Клеменс. Я сделаю так, что он ее не получит.
– Угрозы. Как банально, – фыркает Бен. – У тебя хоть что-нибудь на него есть, кроме вселенской ярости?
– У меня есть.
Клеменс появляется в дверях своей спальни с полотенцем на голове, и, обернувшись, Теодор давится воздухом. Картину портят лишь потемневшие злые глаза и искусанные губы. Девушка подходит к столу с компьютером, кивает Бену.
– У меня есть кое-что. Если я не ошибаюсь, это то, что ему нужно.
– Что?
Теодор знает ответ еще до того, как слышит его из уст решительной девчонки, в одно мгновение превратившей его страшный кошмар в правду.
– Ведьмина сила. Персиваль говорил, что хочет научить меня быть сильной. Быть уверенной в себе и своих желаниях. Что ж… – Клеменс недобро усмехается, и Теодор окончательно теряет в ее новом взгляде ту девочку, с которой познакомился на одном непримечательном аукционе в галерее Генри Карлайла. – Теперь я в себе уверена и знаю, чего хочу.
Она поворачивается к забытой на кровати толстой книге из библиотеки. Наклоняется, чтобы взять ее. И взгляду Теодора открывается полустертый от времени рисунок на коже Клеменс.
Змей, кусающий себя за хвост. Уроборос.
– Это было неизбежно… – горько усмехнувшись, бормочет он сам себе. Ни Клеменс, ни Бен его не слышат, а Теодор распадается на осколки и тонет в самом себе прямо на их глазах.
– Ты считаешь себя ведьмой? – хмурится Бен по ту сторону экрана. Клеменс отрывается от книги, чтобы закатить глаза. – Верно, бесполезное уточнение, в наше-то время…
Он трет свободной ладонью лицо, уставший и сонный, ошарашенный всеми новостями сразу. Теодор замечает круги под его глазами. Наверняка он не спал всю ночь, получив сообщение о смерти Шона, не находил себе места, да и теперь страшится за них обоих.
– Подумаешь, ведьмы… – нервно смеется Паттерсон. – Ведьмы, колдуны – что такого, верно? Я же живу с бессмертным, меня не должно беспокоить, что в мире существуют…
– Бен.
– Да, простите. Я сейчас.
Он хватает со стола кружку, делает большой глоток, и чай стекает по его лицу мимо рта.