. Теодор с громким стуком опускает на столешницу стеклянную кружку – боль в висках простреливает всю голову поперек и на мгновение окунает его в уже знакомую дурноту.
– Как долго я был в отключке?
За широкими окнами паба он видит вечерние огни улицы, уходящей вниз, и сомневается, что это все та же ночь, когда они с Клеменс расстались в госпитале. Саймон подтверждает все его опасения.
– Весь день. Сегодня уже суббота. – Маккоул ерзает на стуле и непривычно, совсем незнакомо для Теодора бормочет: – Он сказал, что ему хватит пары дней. Значит, он ожидает тебя.
– Где?
Саймон мотает головой. «Тебе не понравится это место», – говорит его красноречивый взгляд, но Теодор уже и сам догадывается, где Персиваль мог спрятать единственную нужную ему ведьму.
– Он повез ее в Ирландию, верно?
Вместо ответа Саймон встает и уходит обратно в подсобку. Копошится там, ворчит под нос и, чертыхнувшись, возвращается к Атласу, протягивая ему билет на самолет. «Аэропорт Керри. Фарранфор, графство Керри» – значится на билете.
– Трали… – обреченно выдыхает Теодор. Будто что-то еще больше могло омрачить его нежеланное возвращение на так называемую родину.
– Я побеспокоился об этом, взял твои документы из лавки Бена, – басит Саймон. – Он сказал, что с девушкой ничего не случится, что она не пострадает.
– И ты ему поверил? – огрызается Теодор. Злость вспыхивает в нем мгновенно, словно до этого ничего его не беспокоило. А теперь сам факт существования Саймона, идущего на поводу у психа, самого этого психа и города, в который Теодор возвращаться не хотел бы, злит его до горячки. Маккоул оторопело моргает единственным глазом.
– Он не может врать. Слова – его главный козырь. Он может играть ими, но не перевирать. Я думал, ты знаешь.
– Да, а я думал, что мы с тобой добрые приятели.
Теодор встает, пошатнувшись на все еще неуклюжих ногах, и бросает на Саймона сердитый взгляд. В прошлом веке тело слушалось его куда лучше, а теперь, поглядите-ка, он готов развалиться на части от одной только крохотной пули. Он медленно шагает к выходу из паба, даже не оборачиваясь, но замирает у самых дверей.
– Ты знаешь, кто он? – спрашивает Атлас, почти не надеясь на удачу. Саймон, как и Шон, должно быть, повязан обетом молчания. Но тот удивляет его.
– Не колдун и не черт. Думаю, он что-то вроде бога.
Теодор фыркает, не особо удивляясь.
– Поганец, – припечатывает он. Толкает тяжелую дверь паба и, оказавшись почти на улице, вспоминает еще кое-что. Оборачивается, кидает через плечо: – Чем он одарил тебя? За что ты ему должен?
В спину Теодору летит тяжелый вздох Саймона.