Бунтовщиками-революционерами занимались охранные отделения. Передовым по части политического розыска считалось Московское отделение. Здесь самой заметной фигурой был Сергей Васильевич Зубатов.
«Худой, тщедушный, невзрачного вида брюнет в форменном поношенном сюртуке и в черных очках, Зубатов начинал мелким чиновником, но обратил на себя внимание знанием революционного движения, умением подходить к людям и склонять членов революционных организаций к сотрудничеству, — вспоминал его сослуживец, глава Московского охранного отделения Павел Павлович Заварзин. — Зубатов был фанатиком своего дела».
Зубатов поставил розыск по западноевропейскому образцу. Наладил регистрацию подпольщиков — со справками и фотоснимками. Учил коллег конспирации и умению беречь агентуру.
Но охранные отделения формировались в основном из жандармов. Многие из них брезговали розыскным делом. К примеру, один из крупных чиновников охранки Александр Павлович Мартынов пошел на службу в отдельный корпус жандармов вслед за своими братьями. Это было семейное дело. И чему же старшие братья учили младшего? «С какой стороны письменного стола начальника я должен стоять, как прикладывать «промокашку» к подписи генерала и прочее. Все эти советы, как это ни смешно, оказались очень нужными».
В результате во время первой русской революции чиновники охранных отделений, не привычные к напряженной работе, не успевали перерабатывать получаемую информацию. Не поспевали за стремительным развитием событий и мало чем могли помочь власти.
Полиция сосредоточилась на террористах, в основном на эсерах, которые убивали чиновников правящего режима. Русские террористы, казалось, не знали преград. Они убили трех министров внутренних дел — Сипягина, Плеве и Столыпина. Четвертый, Дурново, умер своей смертью, но лишь по счастливой случайности. За него поплатился жизнью другой человек.
Первым убили Дмитрия Сергеевича Сипягина.
Второго апреля 1902 года недавний студент Киевского университета эсер Степан Балмашев, переодевшись в офицерский мундир, застрелил из браунинга министра внутренних дел в вестибюле Мариинского дворца. Сипягин скончался в больнице через несколько часов.
«Я очень хорошо помню, как привели Балмашева, — вспоминал служивший в Петербургском жандармском управлении Александр Мартынов. — К моему крайнему изумлению, в кабинет в сопровождении двух жандармских унтер-офицеров и ротмистра вошел офицер, высокий, здоровый, рыжеватый блондин, с красноватой, нечистой кожей лица. Офицер этот был в так называемой общеадъютантской форме, но она была надета небрежно, офицерское пальто расстегнуто и помято».