В декрете говорилось:
«1. Российская Республика впредь признает лишь гражданские браки.
Лица, желающие вступить в брак, словесно объявляют или подают о том по месту своего пребывания письменное заявление в отдел записей браков и рождений при городской (районной, уездной или земской) управе. Церковный брак, наряду с обязательным гражданским, является частным делом брачующихся.
2. Заявление о желании вступить в брак не принимается: а) от лиц мужского пола ранее 18 лет, а женского — 16 лет от рождения. В Закавказье туземные жители могут вступать в брак по достижении женихом 16 лет, а невестою 13 лет; б) от родственников по прямой линии… в) от состоящих в браке и г) от умалишенных…»
Некоторые историки полагают, что поспешность принятия декрета о гражданском браке диктовалась желанием большевиков отнять у Церкви основную сферу влияния. Но едва ли это был главный мотив для Коллонтай. Ею руководило страстное желание уравнять женщину в правах с мужчиной. И как только она получила возможность реализовать свои идеи, она это сделала.
Уравнение в правах детей, рожденных вне брака, было особо благим делом. Она избавила таких детей (а их было немало) от клейма, которое на них ставили. Видный большевик, председатель Минского совета Карл Иванович Ландер писал в автобиографии: «Я имел по тогдашним условиям несчастье принадлежать к категории заклейменных презрением незаконнорожденных..»
Конечно же Первая мировая война и революционный год нанесли удар по семейной жизни.
Митрополит Московский и Коломенский Тихон (Василий Иванович Белавин) сообщал Святейшему синоду: «За последние два года (1915–1916) Московская духовная консистория несла усиленные труды по исполнению бракоразводного делопроизводства… К войне присоединилась революция, удесятерившая оплаты труда и жизненные на все продукты цены, а число бракоразводов непомерно стало расти. Если в 1916 году и даже в январе — феврале текущего 1917 года бракоразводных дел поступало пятьдесят — шестьдесят в месяц, то ныне число таковых поступлений доходит до ста тридцати и более в месяц…»
Временное правительство 14 июля 1917 года выпустило декрет «О полной свободе религиозной совести», который признавал гражданскую регистрацию браков. Но пойти дальше министры не осмелились. Рассчитывали на решения Церкви.
Религиозный философ Николай Николаевич Фиолетов оставил подробное описание открытия 15 августа 1917 года, в день Успения Пресвятой Богородицы, в Москве Первого Всероссийского церковного собора.
На литургии, которую совершили три митрополита: Киевский — Владимир, Петроградский — Вениамин и экзарх Кавказский — Платон в Успенском соборе в Кремле, присутствовали члены Временного правительства. На Красной площади отслужили торжественный молебен. Со всех концов Москвы подошли многолюдные крестные ходы с хоругвями и иконами.