была отклонена ПКИ. Они оставили в силе назначенные Кэтрин выплаты; более того, они добавили к ним 730 долларов (12 271 доллар), чтобы покрыть медицинские расходы, понесенные ею с апреля. Это было единогласное решение всех пятерых членов комиссии. «Это была, – с ликованием писала Кэтрин, – блестящая победа».
«Я так рада за Кэтрин, – восторженно написала Перл Гроссману, услышав хорошую новость. – Я искренне надеюсь, что она сразу же получит свои деньги, чтобы у нее была возможность оплатить всю необходимую медицинскую помощь, а также исполнить свои желания».
Вместе с тем главному желанию Кэтрин – возвращению утраченного здоровья – сбыться, казалось, было не суждено. В середине июля ей стало плохо, и пришлось вызвать врачей, однако Кэтрин Донохью не собиралась сдаваться. Заглянув к ней в гости на следующий день, Олив застала Тома спящим после ночной смены, в то время как Кэтрин сидела и уплетала свой обед в милой ночной сорочке, подаренной Перл. «Она выглядела в ней прелестно, – с нежностью заметила Олив. – Бедное дитя, у меня болит за нее сердце».
Кэтрин была в настолько хорошем состоянии, что семнадцатого июля женщины решили собраться, чтобы отпраздновать свой успех; они «чудесно провели время», обсуждая свою невероятную победу. Остальные девушки вовсю планировали собственные иски. Благодаря триумфальной победе Кэтрин в суде они тоже теперь могли обратиться в ПКИ. Гроссман сказал, что немедленно займется делом Шарлотты. Остальные прошли медицинское обследование в Чикаго для официального подтверждения своих претензий; Перл начала наблюдаться у доктора Далича. «Лично я, – написала она ему, – думаю, что сам Бог послал вас в Оттаву ради дела Кэтрин Донохью».
Перл почувствовала незнакомое ощущение; с некоторым удивлением она поняла, что это было приятное ожидание будущего. «Я живу, – просто сказала она, – с надеждой жить».
Кэтрин чувствовала то же самое. Вместе с тем ее жизнь не наладилась. В пятницу, 22 июля, Том был настолько обеспокоен ее состоянием, что вызвал отца Гриффина для проведения последнего причастия. Кэтрин, безжизненно лежа в своей кровати, «с надеждой» спросила своего мужа: «Неужели все так плохо?»
Хотя Том и не смог ответить, на самом деле все было не так уж плохо. Кэтрин продолжала жить, день за днем – казалось, судебное решение поддерживало ее. Оно подарило ей еще один час, еще один рассвет; еще один день, когда она могла поприветствовать утром Тома, поцеловать Мэри Джейн перед сном, увидеть еще один акварельный рисунок Томми. Кэтрин жила.
А затем, 26 июля, компания