Последнее предложение она произнесла жестко, не двусмысленно давая понять, что не шутит.
— Я же не знал… — хотел было оправдаться Днёв, но тут же понял всю глупость этой затеи.
Глупо это было сразу по двум причинам. Во-первых, он повел себя совершенно не целесообразно и, отчасти, даже преступно, попытавшись использовать служебное положение для знакомства с понравившейся женщиной. За одно это его уже можно было привлечь к дисциплинарной ответственности. А, во-вторых, все в МНБ знали, что люди из «Штурма» — это вовсе даже не люди. Это машины. В переносном, разумеется, смысле, но тем не менее….
— Нам придется работать вместе, Борис Владимирович, — продолжила тем временем Мишина, — но впредь постарайтесь вести себя более осмотрительно.
— Разумеется, — абсолютно искренне заверил ее Днёв. — Этого больше не повториться.
— Я надеюсь. — На лице ее, когда она говорила, не отражалось не единой эмоции. Ни одна складка кожи не появлялась там, где обычно она появляется, когда люди, например, спорят или, наоборот, соглашаются. — Сейчас важно другое. По моим подсчетам, покушение на Дробинского должно произойти сегодня вечером, в крайнем случае — завтра. Вы согласны со мной?
— Даже не знаю… - неуверенно ответил Днёв. — На чем основывается ваша уверенность?
Вместо ответа она извлекла из стоявшего рядом с ней портфеля папку и чуть ли не швырнула ее подполковнику, словно выражая все свое призрение и неуважение.
— Это досье Дробинского, — пояснила она. — Вы с ним еще не ознакомились?
— Нет, — сознался Днёв, но тут же добавил: — Если вы знаете, я всего несколько часов был освобожден из под стражи.
— Товарищ подполковник, — она повысила голос, но лишь настолько, насколько это было необходимо. Все было неуловимо, но действовало безотказно. — Этим надо было заниматься в том время, когда вы пытались крутить со мной шашни, теряя драгоценное время.
Днёв окончательно сник. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, которого строгая учительница отчитывает за не выученный урок. Да так, оно, по сути-то, и было — перед ним сидел профессионал самого высокого класса, по сравнению с которым он был просто хорошей ищейкой с многолетним опытом бегания по подворотням и вынюхивания чужого вонючего белья (хотя порой это белье и принадлежало более чем опасным для государства преступникам)
— Я же сказал, что этого больше не повториться, — сквозь зубы процедил он, упрямо глядя на стол и не смея поднять глаза.
А в голове у подполковника сотней молотов стучала в это время одна единственная мысль: как же она во всем похожа на Алю.