Что до заложников, так это всё убитые. Мы тут ни при чём. Насиловали? Ну, пусть покажет, кто — до разглядывания ли жертвам было, когда их по десять мужиков за вечер обрабатывало. Так что и тут всё мимо кассы.
Они же не знают, что тут — не там. Орден подобными формальностями заморачиваться не будет. Рудников, шахт, солеварен и прочего тяжёлого труда на всех хватит. И пять лет тут — это почти что пожизненное. Или смертная казнь. Но это они узнают потом, а пока что пусть бросают оружие и поднимают руки, думая, что самое плохое позади.
Где-то на северной окраине, в лабиринте неказистых построек, почти бесшумно — лишь покрышки шелестят — выпрыгивает багги. Пыль столбом, шипят дымовухи, гений местного автопрома проламывает живую изгородь, сносит проволочный забор, чудом не намотав ничего на колёса, и уносится вдоль русла ручья. Вслед беглецам хлопает десяток выстрелов, дважды рявкает Баретт Джона, но водитель не дурак, петляет, попасть можно только чудом. Секунда, другая, и багги принимает резко влево, взлетает по склону оврага и исчезает из поля зрения всех, кто скопился внизу.
Аллан в темпе отстреливает магазин вдогонку, но то ли не попал, то ли не задел ничего критического, беглецы скрываются в саванне.
— Хрен с ними, — сплёвывает Брюс. — Зачищаем посёлок, выводим своих, пакуем клиентов и ждём Орден. Я уже связался с ними, к полудню обещали прислать конвой с парой автобусов.
Третья фаза операции — “Чистота”. Надо проверить не только на наличие затаившихся “кабальеро”, но и на предмет трофеев. Оружие, деньги, драгоценности, те же авто — всё пойдёт в актив отряда. И это не считая награды за убитых и пленных: тысяча за первую категорию и по две сотни — за вторую. Выжившие отработают на рудниках сторицей, Орден в накладе не останется.
— Сектор чист, — докладывает Мэри.
Их четвёрка, усиленная Риком и Антоном, под прикрытием Джона и Алекса, прошла по лабиринту жилой застройки, заглядывая в каждую дыру и тёмный угол, под каждый топчан и половик — не хватало только партизана, укрывшегося в подвале или подполе. Набрели на обезумевшую от горя неопределённого возраста мексиканку, привалившуюся к забору. Женщина прижимала к груди мёртвого пацана лет двенадцати, рядом валялся калаш. Пацанёнок поиграл во взрослого, паспорт во время боя никто спрашивать не стал. Мексиканку еле оттащили от сына, пришлось даже местных подключать — пара товарок подхватили под руки мать и увели на площадь ко всем.
— Карлос, Дюпон, помогите парням проверить заросли, — Брюс усиливает Мэри ещё парой бойцов.