Похороны были по первому разряду: кавалькада иномарок перед кладбищем, горы венков, правительственная комиссия — лицо каждого ее члена тиражировали ежедневно центральные газеты и телевидение, — прощальные речи друзей и товарищей по работе. Интересно, сколько в их речах правды, размышлял Сыромятников. Он стоял в первых рядах провожающих, и с его места хорошо были видны сурово напряженные лица членов правительства.
Что ж, не польститься на Кремль — это уже поступок. Из таких больших и маленьких поступков и лепится человек, чем больше тебе становится известно о нем, тем легче составить его портрет. Черточка за черточкой, штришок за штришком, и ты уже знаешь о нем больше самого близкого родственника, можешь точно сказать, как он поступит в той или иной ситуации, как поведет себя с тем или другим человеком. Отсюда уже рукой подать до мотива преступления, и уже совсем рядом маячит тот, кому выгоден его уход со сцены. Сильно мешал кому-то Радкевич, отказавшийся войти в когорту кремлевских небожителей. Совсем не исключено, именно те, кому он мешал в городе, старались вытолкнуть его в Москву. Радкевич отказался, и его пришлось уничтожить.
Первую страницу своего блокнота с видами древнего города Киева Сыромятников уже заполнил. Но пока полковник был лишь в самом начале пути. Люди, нужны были люди, возможно, из тех, что толпились вокруг Радкевича — сослуживцы, родственники, хозяйственники, с кем его связывало множество ниточек, и надо было тянуть за каждую — а к цели вела только одна. В этом деле Сыромятников здорово надеялся на майора Кондратьева, который прилетел из Москвы по его просьбе. После благополучно закончившегося дела о трехшиллинговой желтой марке подполковник благоволил Сыромятникову, уважая фундаментальное знание им современной криминалистики, в чем полковник был не очень силен, полагаясь больше на свой тридцатилетний опыт.
Пожилой мужчина с залысиной, отчего лоб казался особенно большим, наклонился к соседу и что-то прошептал, кося глазами. Харламов, узнал его Сыромятников, вспомнив словесный портрет Кондратьева, успевшего «сфотографировать» всех людей, часто общавшихся с Радкевичем. Петр Спиридонович Харламов был человеком, с которым вице-губернатор встречался, пожалуй, чаще, чем с остальными. Понятное дело: Харламов ведал жилищным строительством города, а это — извечная головная боль руководства. Строительство — огромные деньги, чуть не треть всего городского бюджета. За подрядами на сооружение зданий охотятся многие. Чиновники, от которых зависит распределение подрядов, жируют, получая сумасшедшие взятки. Но если даже допустить, что перепадало и вице-губернатору, сомнительно, чтобы «заказ» исходил от его верного оруженосца, коим по праву считался Харламов. Конфликтов между ними не случалось, место вице-губернатора Петру Спиридоновичу не светило — уже давно ходили слухи о его скором уходе на заслуженный отдых. В силу всех этих причин полковник напротив фамилии Харламова даже не поставил вопросительного знака.