А пока следователи под бдительным присмотром прокурорских чинов составляли протокол осмотра места происшествия, искоса поглядывая на мешковатую фигуру самого министра в неизменных очках, с сосредоточенным выражением на физиономии, словно именно он ведет расследование и только от него зависит, будет ли оно успешным или закончится очередным висяком. Кондратьеву министр не нравился, он помнил его беспомощное бормотание во время чеченских событий, когда тот волей президента командовал ФСБ, помнил о его скоротечной отставке. И вот, пожалуйста, снова выплыл на поверхность. Теперь он клянется покончить с организованной преступностью и дает многозначительные интервью о неких таинственных операциях по освобождению заложников.
Кондратьев телепатически чувствовал облегчение, испытанное министром и высшими чинами, когда им доложили о признательных показаниях вдовы покойного. Какой-то генерал даже не удержался и небрежно бросил подвернувшемуся журналисту, что дело ясное: убийца — жена, предстоит лишь разобраться в мотивах рокового выстрела. Свою реплику он бросил, подъезжая на машине к окраине дачного поселка, — ближе журналистов не подпускали, и они толпились кричащей группой с микрофонами в руках в надежде узнать хоть какие-нибудь подробности.
Похоже, такая версия устраивала всех участников расследования. Все были крепкими профессионалами и, конечно, делали все, что положено в таких случаях, но у каждого упал с души камень, когда стало известно о признательных показаниях. Их можно было понять, надоело каждый день читать в газетах о нераскрытых заказных убийствах, об этих чертовых висяках, об очередных оправданиях Генерального прокурора. И угораздило же грамотного и вполне преуспевающего профессора согласиться на такую должность! Мысли о Скуратове возникли и ушли, а Кондратьев вновь начал размышлять о происшедшем.
Убит известный военачальник, крупный политический деятель. Приплюсуем к этому оппозицию стареющему и немощному президенту, добавим, что до последнего времени он был его сторонником. Не Коржаковым, который, лишившись места у кормушки, начал на каждом углу поливать грязью бывшего шефа. Нет, Пронин шел к неприятию существующей власти иным путем, путем разочарований, сомнений и мучительных размышлений. Господи, сколько еще разочаровавшихся породила новая история российская! Все они ждут, когда снова пройдут выборы высшей власти, но какой Нострадамус может предсказать будущее, не будет ли снова ошибки? А скорей всего будет, недаром все шарахаются от правительства. Понимают, что любое его нормальное действие в обстановке кризиса вызовет недовольство, и если ты член правительства, то на любых выборах провал тебе обеспечен. Критиковать всегда проще.