— А вы как считаете херр Нудзансенс? — спросил Бонифаций, стоявшего недалеко главу делегации Эсселдейка.
Лоренс стоял с потерянным видом. Расстроенным настолько, что не замечал взглядов, какими его супруга одаривала раздетого Армана. «Я что один это вижу?», — подумалось Бонифацию, но затем он отогнал эту мысль, как несвоевременную.
— Я считаю, что все это ошибка и совершенно не нужно, — ответил Лоренс.
— Нет, я про то, кто, по-вашему, победит?
— Победит барон, простите, — и тут же начал оправдываться, — я это без злорадства говорю, просто констатирую.
— Тогда я задам вам еще один вопрос, хотя он может показаться вам странным, но все же выслушайте.
К ним подошла Селестина.
— Как вы относитесь к той теории, — начал Бонифаций, — что человек себе не принадлежит?
Супруги Нудзансенс с изумлением воззрились на него.
— Я о том, что только как раз перед тем, как началась эта история, — Бонифаций кивнул в сторону дуэлянтов, — барон обсуждал, что есть люди, а есть те, кто выполняет их указания.
— Зачем сейчас говорить об этом?!
— Вот и мне интересно, — сказал Тарант.
— Ладно, попробую по-другому. Раз вы так уверены в победе Петера, то я могу предложить вам пари?
— Вы умеете заинтриговать. Сколько событий для одного вечера! — ответил Лоренс.
— Скорее уж дня. Мы вас еще и требушетом удивили.
— Так что за пари?
— Это же цирк, здесь принято играть. Сыграем на человека? На того, на кого укажу? Тем более вы уверены в победе.
Капитан-командор Баэмунда, стоял в двух шагах от дуэлянтов. В стороне, но между ними. В голове прочно засела мысль, как удачно, что он сегодня в новом мундире, который портной сшил ему месяц назад, но все не было возможности надеть. Отличный мужской повод. Командующий стражей человек суровый, прошедший не один десяток морских рейдов, отличался строгостью во всем. Даже разговаривал хриплым голосом, чеканя каждое слово. Но любил красивую одежду. И сейчас думал не о предстоящем судействе в поединке, а о том, как замечательно смотрится в новом красно-голубом с золотом камзоле и как лихо заломлен берет с пером на голове.
— Думаю, я знаю ответ, но обязан спросить. Готовы ли вы примирится друг с другом?
— Барон наговорил слишком многое, чтобы его извинения можно было принять.
— Ты все еще об извинениях?! Ты умрешь, сейчас. Ты это понимаешь?! — барон сплюнул — да командуйте уже, черт вас дери!
Не дожидаясь ответа, повернулся к Хэнку, вытащил двуручный меч из ножен, что писарь держал в руках и поднял его к лицу, так, что гарда прижалась к уху, а острие уставилось в лицо Арману. Сам Арман держал меч в опущенных руках перед собой.