В дверь постучали. Девять тридцать. Марселетт. Сватью Йохан не любил, как и всех родственников зятя. Но она была бабушкой Лотты. Когда умерла Сильвия, то Марселетт, в тот же день, притворно, как показалось, Йохану поохав, хотела забрать себе новорожденную внучку, вслух рассуждая, как ее назвать. Полная, низкорослая, с широким курносым носом она больше походила на жену мясника или пекаря, чем жену эдельмана, потомка саррейских мореплавателей. Манеры ближе к крестьянским. Разговаривала громко, визгливо и каждую свою фразу начинала с претензии к кому-то. Когда они только познакомились и Марселетт впервые увидев Йохана, подбоченилась, кивнула себе под нос, мол, — «Что еще ожидать? Ремесленник и его дочка». Разговаривала надменно. Каждая фраза подчеркивала ее теперешнее несчастное положение, что она, аристократка вынуждена мириться с тем, что ее сыночек отныне будет мужем дочери простого горожанина. Уже на помолвке она чуть ли не в лицо называла Йохана выскочкой. Йохан не обращал на нее ни малейшего внимания, что она не могла не заметить. Побагровев, «тонко» намекнула, что теперь, в его новом возвысившемся положении, мог бы послушать людей, которые способны научить его и добавить ума его дочери.
Вот этого он уже стерпеть не мог. Нападки на себя он легко не сносил, не обращал внимания на дуру. Умный человек не обращает внимания на тявкающую на него мелкую шавку, но то, что она посмела обидеть Сильвию, меняло дело.
Спокойно, ни разу не повысив голоса, четкими и рублеными фразами, Йохан объяснил фру Марселетт, что в отличие от ее великовозрастного идиота, не способного ни к чему кроме махания мечом и рыгать пьяным у трактира, Сильвия прекрасно владеет семью свободными искусствами, имеет степень магистра квадривиума, в совершенстве освоила гармонику и имеет научную работу по арифметике. Не каждый день такая благочестивая и благоразумная дева обращает внимание на остолопа, чье умственное развитие остановилось в возрасте десяти лет и глядя на его матушку, понятно почему.
Тишина после его слов стояла в зале такая, что гости расслышали, как в соседнем зале повар уронил на каменный пол половник и, кто-то из прислуги упал в обморок.
Марселетт стояла, широко раскрыв глаза и рот. С ней так еще никогда не разговаривали. Впрочем, на Йохана с не меньшим изумлением смотрели все в зале. Гостей было много, и не только из-за высокого положения семьи жениха, хотя не таким уж оно и высоким было, каким видимо хотелось Марселетт, просто обычные баннереты. Но помолвка это повод собраться, посплетничать, поэтому народу было много.