Пришествие неомеркантилизма в экономику большинством российских левых к 2020 г. замечено не было. Они не осознавали, что вторая волна глобального кризиса (2013—2016) привела к запуску изменений сверху, так как «низы» в момент переломного обострения кризиса упустили свой шанс. Но был ли он значительным, учитывая продолжительное деструктивное влияние неолиберализма на массы трудящихся — их сознание, структуры, способность к солидарности и сопротивлению?
В эпоху до потрясений 2008 г. ослабление левых происходило и на Западе, где поднялась и сошла волна антиглобалистского движения. В целом же в мировом масштабе левые пребывали в трех состояниях: догматизм, либерализм и поиск.
Догматизм является формой защиты от противоречий теории и объективной реальности. Он дает шанс создать массовую организацию даже в современных условиях, если только рабочий класс будет достаточно активен. Беда в том, что такая организация может решать некоторые задачи защиты интересов класса, но не знает, куда же его вести, поскольку ее карты не верны, и об этом руководство втайне всегда догадывается. Ей также не доверяют средние слои, которые опасаются, что советская модель или «чистая рабочая демократия» отбросят их назад по уровню достатка, а заодно ограничат свободу повседневной жизни. Популярный в Северной Америке и Европе левый либерализм является адаптацией к неолиберализму. А неолиберализм в 2008—2019 гг. не был сокрушен на Западе, где власть оставалась в руках финансового капитала. Левые либералы принимали неолиберализм как окончательно и бесповоротно победившая реальность, как путь экономического развития, по которому гонят общество, и свернуть тому некуда. Дело левых в этой реальности — собирать группы и решать культурные или местные задачи в большой политике, всякий раз выбирая «меньшее зло» и подыгрывая неолибералам во власти. Причем каждый выбор «меньшего зла» оборачивается для трудящихся масс ухудшением материального положения, потерей прав и свобод. Можно считать случайным отступление Берни Сандерса на выборах в США 2016 г. Но его отказ от борьбы за место кандидата в президенты от Демократической партии и принятие сделки левых либералов с правыми либералами этой партии выражает ощущение растерянности, непонимание, как и куда, следует направлять исторический процесс. Такое же отсутствие карт стало причиной растерянности лидера британских лейбористов Джереми Корбина в момент референдума о членстве страны в ЕС (2016). Не больше понимания возможностей истории показал левый кандидат на президентских выборах во Франции 2017 г. Жан-Люк Меланшон. Говоря о ЕС, он часто использовал такие слова, как «либо» и «если», тогда как следовало предложить обществу реально возможную линию преобразований. Но как же понять в чем она состоит? Как понять, что выгодно массам и возможно одновременно? Как вообще понять логику исторического процесса, если страх вызывает сама мысль о крахе глобального неолиберального порядка под ударами кризиса?