), у которого легенда о происхождении была в порядке.
Для города рынок земли был важнее освобождения крестьян. При желании они могли перебраться в город и обрести свободу в его стенах. А вот эффективное рыночное использование земли мог обеспечить только новый тип собственника. Приход его мог быть результатом борьбы разных групп феодалов как дворянская революция против старых бояр в Московии при Иване Грозном. Собственник мог и осознать перемены, начав эксплуатировать крестьян даже более сурово, чем во время кризиса XIV в. Так поступила польская шляхта, когда увидела возможности европейского рынка зерна. Такой эксплуататор не желал ходить в домотканой одежде, пользоваться примитивной грубой мебелью и другими предметами быта. Он эксплуатировал крестьян ради денег и тратил эти деньги, становясь любимым клиентом купцов, городских мастеров и лавочников. Дом ему зачастую также нужен был в городе.
Смена феодализма на торговый капитализм произошла в результате глубочайшего хозяйственного кризиса, одного из нескольких великих кризисов в истории. Классовая борьба выражала этот кризис. Она способствовала переменам. Но нельзя сказать, что крестьяне смогли избавиться от феодальной зависимости в результате восстаний. Все важнейшие выступления крестьян были подавлены. Однако землевладельцы в Англии и Франции вынуждены были пойти на уступки эксплуатируемым ими работников и избавить их от личной зависимости. В Северной Италии и Нидерландах свободный наемный труд в сельском хозяйстве появился не в результате восстаний, а благодаря рыночной выгоде этой передовой формы эксплуатации. К тому же богатые города нуждались в притоке рабочей силы, и это создавало конкуренцию за рабочие руки. Важно и то, что буржуазия Европы создала союз вовсе не с крестьянством, а с дворянами. Это привело к усилению монархии и появлению торговых компаний. Они же сыграли огромную роль в основании европейцами новых территорий, торговых путей, товаров, технических решений и финансовых операций.
В итоге не имевшая место и обострявшаяся борьба классов по вертикали (между эксплуататорами и эксплуатируемыми), а паралич старых хозяйственных форм приводил к их замене в случаях III и XIV в. Прежний господствующий класс не исчезал, а видоизменялся. На востоке Евразии перемена эта даже не всегда была заметна. С одной стороны, трансформации содействовало возмущение угнетенных «низов», с другой — потребность экономических и социальных изменений (всякий раз проводимых сверху), с третьей — неудачи во внешней политике. Главным же оставался экономический кризис, диктовавший имущим классам свою волю к переменам и реально грозивший их гибелью в случае отказа от необходимых решений. Однако эта гибель не была обязательной. Антагонизм между рабовладельцем и рабом не вел к гибели класса рабовладельцев, а трансформировался в антагонизм между феодалом и зависимым крестьянином, даже если на дворе был всего лишь IV столетие.